Судья Полк посмотрел на находившегося в замешательстве
Колберна Хейла и не нашелся что сказать.
— Одну минуту, — вмешался Роберте. — Кто здесь ведет
процесс? Почему этот частный детектив вмешивается в допрос? Дональд Лэм не
адвокат. У него нет официальных полномочий.
Тут Хейл не выдержал. Он спрыгнул со свидетельского места и,
как кролик, мелкими шагами побежал к боковому выходу из зала суда.
— Задержите этого человека! — приказал судья Полк судебному
приставу.
Но Хейл ушел уже далеко. Я взглянул на судью и спросил:
— Он быстро оправился от синяков и переломов, не так ли,
ваша честь?
Судья Полк посмотрел на меня, хотел было сделать замечание,
но вдруг улыбнулся и сказал:
— Изумительное исцеление.
— Я предлагаю, чтобы главное полицейское управление распространило
подробное описание этого человека. Его будет легко найти по подбитому глазу.
— Но Дональд Лэм не имеет права задавать здесь вопросы, —
возразил Роберте.
Полк улыбнулся ему и сказал:
— Верно, мистер Роберте, но на это имеет право суд, и суд намерен
получить ответы на некоторые вопросы.
Полицейские задержали Хейла на выходе из здания суда и
вернули в зал.
Судья Полк сказал:
— Молодой человек, вы даете показания под присягой. Сейчас
же вернитесь на место свидетеля и выслушайте меня. Вы можете оказаться
причастным к преступлению. Суд предупреждает вас, что вы не обязаны делать
никаких заявлений. Если вы чувствуете, что своим ответом нанесете себе вред,
можете не отвечать на вопрос. Если вы предпочитаете просто молчать, у вас есть
это право. Вы также имеете право нанять адвоката, который будет представлять
ваши интересы на всех этапах расследования. Если у вас нет достаточной для
этого суммы денег, суд назначит вам адвоката. Но вы не должны вскакивать со
свидетельского места и убегать из зала суда, как вы это сделали минуту назад.
Итак, вы желаете отвечать на вопросы?
Хейл поерзал на месте, но ничего не сказал.
— Вы хотите посоветоваться с адвокатом? Суд намерен
пригласить врача, чтобы осмотреть вас.
— Я не виноват, — сказал Хейл. — У меня не было выхода — я
действовал в состоянии самообороны. Но если я буду продолжать вести себя так же
глупо, как до сих пор, то все кончится тем, что меня обвинят в убийстве.
— Вы можете либо говорить, либо молчать, как хотите, —
сказал судья Полк, — но вас осмотрит врач.
Хейл начал говорить. Слова просто били из него фонтаном.
— Я знал, что контрабандисты на машине собираются пересечь
границу. Мне было известно, что у них назначена встреча со связником в семь
вечера в кафе «Монте-Карло», и я договорился со своей подругой увидеться там
тоже в семь часов. Но из-за начавшегося дождя машина с грузом задержалась. Я
довел их до границы. В машине находились двое. Один из них пересел на машину с
рацией и поехал вперед на разведку.
Пикап с прицепом остался ждать у края дороги. У меня было
достаточно материала для отличной статьи, но я хотел поставить эффектную точку.
Я решил вызнать, куда они отправят плавучий домик. Вторая машина не
возвращалась, и я понял, что она попала в пробку или что-то другое вызвало
задержку. Я расположился в месте, откуда можно было наблюдать за прицепом с
плавучим домиком. Шел дождь. Я продолжал ждать. Наконец водитель пикапа вылез
из машины и забрался в домик. Я подумал, что он отправился спать.
Я оказался слишком самонадеянным, — продолжал рассказ Хейл.
— Я не мог устоять, чтобы не попытаться выяснить одну делать, которая мне могла
пригодиться. Я говорю о номерах «форда». Когда я ехал за контрабандистами, мне
не видны были номера, поскольку пикап был скрыт за прицепом. Увидев, что
водитель скрылся в домике, я тут же попался. Водитель заметил меня, резко
открыл дверь и, вытащив пистолет, приказал мне войти внутрь домика. Я понял:
либо он — либо я. Ему, правда, хотелось узнать, что я там делал. По его
поведению я сообразил, что парень не принимает меня за полицейского. Однако,
увлекшись расспросами о том, кто я такой да что здесь вынюхиваю, он слегка
отвлекся. Я резко выхватил револьвер, и мы несколько секунд стояли друг против
друга.
Я очень волновался и поэтому опоздал на одно мгновение. Он
выстрелил. Если бы полицейские осмотрели домик получше, они увидели бы где-то в
передней стенке отверстие от пули. Я спустил курок. Он промахнулся, я — нет.
Меня охватила паника. Я взял его пистолет, сунул себе в карман и выбросил
спустя пару часов. С револьвером Колхауна в руке я побежал к тому месту, где
стояла моя машина, и от края кювета забросил его подальше в поле. Мне следовало
бы пойти в полицию. — Рассказ Хейла подходил к концу. — Но вместо этого я
перебрался через границу и стал размышлять, как мне быть. Я провел в машине всю
ночь.
Утром, когда открылся магазин, я купил рыболовную леску,
нашел место, где меня наверняка нашли бы, и сам себя связал. Если бы меня долго
никто не обнаружил, я бы мог сам развязать узлы. Перед этим я стукнул себя по
глазу и разбил нос, чтобы все думали, что меня избили. Мне и в голову не могло
прийти, что кто-то догадается искать кровоподтеки на моем теле. В отеле Дональд
Лэм все время пытался затащить меня в бассейн, и только тогда до меня дошло,
как легко меня можно раскусить. Моя история почти неправдоподобна, но все
произошло именно так. Я не хочу, чтобы меня обвинили в убийстве. Это была
самооборона.
Судья Полк посмотрел на сержанта Селлерса.
— Полиция тщательно осматривала домик? — спросил он. — Было
ли обнаружено пулевое отверстие в стене?
— Ваша честь, — последовал ответ, — пулевое отверстие не
было обнаружено. Но в подушке, которая лежала на диване, оказалось небольшое
отверстие. Мы не стали разрывать подушку, так как не могли предположить, что
там можно найти пулю.
— Вам бы следовало это сделать, — сказал судья Полк и
добавил: — Мне кажется, что полиция в этом деле оказалась не на высоте. Шериф,
возьмите под стражу этого человека. Дело против Мильтона Карлинга Колхауна
прекращено. Заседание суда закрыто.
Судья Полк вышел. В зале началось столпотворение.
Несколько репортеров столкнулись в дверях, стараясь первыми
добраться до ближайшего телефона.
Я посмотрел на Колхауна и сказал:
— Поздравляю!
Тот горячо обнял меня. Я испугался, как бы ему не пришло в
голову начать целоваться.
Нам понадобилось не менее получаса, чтобы пробраться сквозь
толпу журналистов и сесть ко мне в машину. Я успел сказать Колхауну, чтобы на
все вопросы он отвечал одной фразой: «Никаких комментариев». Часто этого вполне
достаточно, чтобы газетчики отстали. Но телерепортеры продолжали совать
объективы своих камер чуть ли не в самые наши физиономии.
