Если все сладится — машинка ваша.
Она сказала:
— У меня уже есть пишущая машинка.
— Но не такая, как эта, — сказал я. — Она очень удобная и
отлично отрегулирована. Работать на ней — сплошное удовольствие.
Я видел, что мое предложение ее заинтересовало.
— Напечатайте что-нибудь на ней, — продолжал я, — вы сразу
заметите разницу. Ни один издатель не останется равнодушным к такой рукописи.
— Как вы узнали, что я пишу? — спросила женщина.
— Идя по коридору, я услышал стук пишущей машинки.
— Кто вас направил ко мне?
— Никто. Я оказался в безвыходном положении — мне нужны
деньги, и я готов продать машинку первому встречному.
— Вам нужны наличные?
— Да.
Она покачала головой и сказала:
— В этом доме многие пользуются пишущими машинками, но почти
ни у кого из них не найдется той суммы, которую вы хотите за нее получить.
— Не хочу показаться чересчур назойливым, — не унимался я, —
но прошу вас: напечатайте что-нибудь на этой машинке. Я мог бы в качестве
компенсации части суммы взять вашу машинку и, разумеется, получить немного
денег, чтобы не остаться в накладе.
— Сколько вы хотите получить денег?
— Прежде мне нужно увидеть вашу машинку.
Она посмотрела на часы и пригласила:
— Входите.
Ее квартира состояла из двух комнат с временной
перегородкой, за которой была кухня. Портативная машинка стояла на ветхом
карточном столике, перед которым помещался складной стул. На столике лежали
страницы рукописи, вся мебель свидетельствовала о том, что пользуются ею
довольно давно. Не то чтобы у вещей был обшарпанный вид, но и новыми их нельзя
было назвать.
— Вы живете здесь одна? — спросил я.
Ее взгляд стал вдруг подозрительным.
— Какая вам разница? Давайте посмотрим вашу машинку, —
сказала она, снимая свою со стола и ставя на стул.
Я открыл футляр и поставил машинку на стол.
Она вставила лист и начала печатать, правда, двумя пальцами,
но у нее это хорошо получалось.
— Что вы пишете? — поинтересовался я. — Романы, статьи,
рассказы?
— Что придется, — ответила хозяйка. — Меня зовут Энними
Клинтон.
Я быстро осмотрелся вокруг. Повсюду тут и там валялись
журналы; увидел я и книги с адресами магазинов.
На полке лежала стопка пакетов, где, как я предположил,
хранились отвергнутые редакторами рукописи.
Она быстро собрала со стола страницы и положила их текстом
вниз на пишущую машинку.
— У вас очень хорошая машинка, — сказала женщина.
— Превосходная!
— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.
— Я бы хотел сначала взглянуть на вашу.
Она подошла к стулу, взяла рукопись, положила ее в книжный
шкаф, убрала мою машинку, а свою поставила на стол. Затем как-то нехотя
протянула мне листок бумаги.
Машинка оказалась старой и к тому же давно не чищенной. При
работе она издавала звук, похожий на треск молотилки, а буквы «е» и «а»
получались совсем отвратительно.
— Итак? — спросила она.
— За свою машинку я возьму вашу и еще сорок долларов
наличными.
Она некоторое время обдумывала предложение, потом сказала:
— Позвольте мне еще раз попробовать.
На сей раз она печатала несколько дольше. Я видел, что ей
хочется заполучить мою машинку.
— Двадцать пять долларов, — наконец сказала она.
— Сорок, — ответил я. — Эта машинка как новая.
— Тридцать.
— Пусть будет тридцать пять, и по рукам.
— С вами трудно иметь дело, вы крепкий орешек.
— Мне нужны деньги, но у меня хорошая пишущая машинка, а
ваша нуждается в серьезном ремонте.
— Я знаю.
После некоторого раздумья она предложила:
— Я могла бы дать вам сейчас пятнадцать долларов, а двадцать
через две недели.
Я отрицательно покачал головой:
— Мне срочно нужны деньги.
Она вздохнула с сожалением:
— Тогда я вам не покупатель.
— Ладно, — ответил я. — Попробую стукнуться к соседям. Кто
живет в квартире 62-Б?
— Там нет никого.
— Квартира не сдается?
— Там жила женщина, но съехала. Нэннси Бивер.
Она говорила, что ее имя звучит именно так, с двумя «н»:
Н-э-н-н-с-и.
— Тоже пишет?
— Думаю, что да. Она много работала на машинке.
Хотя я не встречала в продаже ее книг.
— Общительная?
— Не могу сказать, но вообще она неплохой человек. И так
неожиданно уехала! Я ничего и не подозревала до вчерашнего дня.
— Любовники?
— Не знаю. Здесь каждый живет своей жизнью. Например, в
квартире 60-Б живет пара Остинов. Я не знаю, чем они занимаются. Он, кажется,
где-то при должности. Что касается ее… Я никогда не слыхала, чтобы у них
стучала машинка. Мне кажется, она художница. Они оба очень скрытные. Этот район
города вообще отличается замкнутым образом жизни. — Она подумала с минуту, а
потом добавила: — Это единственный способ выжить здесь.
— А мисс Бивер не намекала вам, что собирается уезжать? —
спросил я.
— Нет, я ничего такого и предполагать не могла, пока она не
начала выносить из квартиры картонные коробки и чемоданы.
— Выносили вещи грузчики?
— Нет, таксист, — ответила она. — Она договорилась, чтобы он
помог ей.
— Картонные коробки и чемоданы, говорите вы?
— Да, картонные коробки. Наверное, с полдюжины, клеенные
лентой и с почтовыми наклейками. Сначала она вынесла коробки, а примерно через
полчаса вернулась и забрала чемоданы.
— Все это время ей помогал водитель такси?
— Да.
— Желтое такси?
— Да, по крайней мере, я так думаю.
— Один и тот же водитель?
— Не знаю. Господи! Почему вы так интересуетесь Нэннси
Бивер?
