Ответом мне были десятки пар удивленных и расстроенных глаз. Только спасенная жена Вакулы смотрела с благоговением, прижимая к груди мешочек с серебром.
Глава 24
Я открыла ставники, помахала мокрой тряпкой, убирая дым, и снова переоделась в чистое. Приличных ночных рубашек у меня было не так много, поэтому пришлось взять из запасов развратную. Ее верхняя часть была пошита из кружев, а них сделан и тончайшего просвечивающего хлопка. Я немного подсушила волосы и сбрызнула их травяным настоем, чтобы убрать резкий запах дыма.
Только мне удалось улечься, в дверь забарабанили, да так, что стены ходуном ходили.
— Открывай! — крикнул мужской голос с той стороны. — Открывай, травница!
Я поняла, что это голос инквизитора-альбиноса, уж больно знакомые в нем нотки проскальзывали. Он едва не вышибал ударами дверь. Я не успела нормально повязать платок, испугавшись, что инквизиция просто ворвется внутрь и увидит меня. Натянув на руки перчатки, я кое-как отворила дверь.
За ней стоял взбешенный альбинос, придерживая другого инквизитора. Тот низко свесил голову и буквально вис на товарище. Я заметила, что его одежда изодрана, а руки у обоих перепачканы в крови.
— Дай пройти, — велел альбинос.
— Нет, — отрезала я. — Лечить буду, но в дом не пущу.
— Его нужно положить!
— Сама занесу!
Альбинос яростно сверкнул алыми глазами и скинул товарища на меня. Я чуть не повалилась на пол от тяжести. Крякнув, я потащила раненного в дом.
— А ну не подглядывать! — крикнула я, хоть голова бессознательного мужчины загораживала мне все.
Дверь в дом захлопнулась. Я кинула раненного на топчан, ногой спихнув большую часть шкур и одеяло. Еще не хватало, чтобы мне тут все перепачкали.
Мужчина глухо простонал, но в себя не пришел. Я срезала с него одежду. Увиденно привело меня в шок. Среди застарелых шрамов багровели три глубокие полосы от когтей, уже потемневшие по краям.
Ну конечно, эти идиоты сунулись к дивьему народцу и получили от короля по первое число. То-то альбинос тоже за бок держался!
Я не удосужилась нормально повязать платок, и теперь он окончательно съехал, открывая лицо. Мое настоящее лицо. В голове мелькнула мысль, что надо прикрыться, пока раненый инквизитор ничего не заметил.
Его притащили к тетушке Аде, старой сварливой ведьме, травнице, что вылечила дочь Йозефа. И без привычного платка и перчаток он легко поймет, кто перед ним.
Карга. Та самая злая ведьма из сказок. И эта карга долгое время вертит хвостом перед инквизицией, притворяясь племянницей травницы.
Раненый застонал. След от когтей монстра стремительно чернел. Начиналось отравление. Я мигом забыла про маскировку и прочую ересь. Мужчина нуждался в моей помощи. Я вытащила настойку на мальвазии и торопливо влила ему в рот, силой заставив глотнуть.
Инквизитор распахнул глаза, почувствовав, как по горлу скатывается алкоголь.
— Вы же запретили делать с магией, — сказала я. — Пришлось выкручиваться. Дрянь, знаю. Что поделать?
Продолжая бормотать себе под нос всякую чепуху, я стянула с него остатки рубашки. Торс инквизитора покрылся бисеринками пота. Мышцы подрагивали, перекатываясь под кожей, пока мужчина пытался подняться. Я уперлась ладошкой ему в грудь, заставляя замереть, и достала пинцет и антисептик.
— Терпи, — велела я, склоняясь над раной.
— Убить меня хочешь, ведьма?
— Хуже. Вылечу, а потом приворожу. Будешь всю жизнь страдать от любви вперемешку с ненавистью.
Инквизитор рыкнул и резко встал, отталкивая меня прочь. В его глазах пылало бесовское пламя. Он потянулся к поясу, но не обнаружил там оружия. Видимо, проворонил, пока друг тащил его ко мне.
— Хватит истерить, — прошипел я. — Больно ты мне нужен. Ложись, мне надо убрать яд.
— Не позволю, — зло бросил инквизитор, пытаясь встать. — А ты не двигайся, пока не придут мои братья, чтобы тебя судить. Я вижу твои когти. Черные, как ваши ведьмовские души!
— Плети дальше.
Я кинулась на него, словно рассерженная кошка, и повалила на топчан. С больными так обращаться не следовало, но конкретно этот заслуживал.
Инквизитор ослабел из-за кровопотери, но не настолько, чтобы с ним справилась девчонка. Он быстро перевернул ситуацию в свою пользу. Мы перекатились, и теперь он прижимал меня к пропахшей дымом и кровью шкуре. Его темные глаза сверкнули в темноте избы.
Я почувствовала, как он до боли сжимает мои запястья. Казалось, инквизитор вот-вот переломает мне кости.
— Урод, — выдохнула я ему в лицо и резко дернулась вперед, пытаясь ударить лбом по носу.
Фокус не сработал. Инквизитор решил, что темная тварь вроде меня не заслуживает суда, и схватил за шею. Я хватала ртом воздух, но он так и не доходил до горящих огнем легких. В глазах потемнело.
Последнее, что я видела перед собой, было лицо взбешенного инквизитора.
А потом мир взорвался болью. Я разспахнула глаза. Грудная клетка горела, словно по ней протоптался медведь. Картинка перед глазами стала четче, и я увидела, как надо мной склоняется темноволосый инквизитор.
Наши губы соприкоснулись. Я почувствовала металлический привкус во рту, а затем в меня выдохнули воздух.
— Надо нос закрывать, дурень, — простонала я, уворачиваясь от губ инквизитора.
Он не внял моим наставлением и повторил свои действия. Я демонстративно принялась отплевывать, и инквизитор прекратил. Он устало скатился на топчан. Его бока ходили ходуном. Из раны уже выходила не кровь, а темная, почти черная жижа.
Дело было плохо.
— Так, вы оба, прекратите! — рявкнул второй.
Оказывается, альбинос все это время стоял рядом.
— Я запретила заходить, — напомнила я.
— Если бы не я, этот хрен уже тебя придушил бы, — ответил альбинос. — И сам помер.
— Он уже почти.
— Так лечи его!
Я возмущенно запыхтела, но привычка оказалась сильнее гордости. Больной получил новую дозу настойки на мальвазии и кожаный толстый ремень в зубы.
— Будет больно, — с мстительным удовольствием произнесла я и принялась очищать рану.
Глава 25
Альбинос все время крутился рядом, заглядывая через плечо и копаясь в моих склянках. Это раздражало неимоверно, но буквально час назад он спас мне жизнь. я была его должницей. А еще альбинос был первым инквизитором, который согласился мне представиться.
— Ру, — сказал он. — А ты Ада? Или все-таки Тарья?
— Называйте, как вам удобнее, — буркнула я.
— Карга, — простонал больной.
