— Это очень и очень плохо, — говорил и вёл себя он на удивление спокойно. А вот тот, что сидел рядом, был нервным, все ерзал на сиденье, одаривая меня своим масляным взглядом. Особенно его интересовали мои ноги. — Он должен уложиться, ты же понимаешь? Иначе…
И вдруг тот, что пялился на мои ноги, достал из кармана раскладной нож… колючий, в прямом смысле, случай!
Вот тут я собралась орать всем своим сопрано и вцепилась пальцами в ручку двери. Тщетно, конечно. А мужчина провёл лезвием по моим ногам, оставляя на тонких чулках зацепки, от которых тут же поползли стрелки.
Меня почти парализовал страх. Даже дышать стало трудно, когда лезвие ножа оказалось близко к моему лицу…
— Красивая, черт… — он дыхнул мне в лицо жутким перегаром, руку с ножом так и держал у лица, а второй рукой начал задирать мне юбку.
Я не знала до этого ни одной молитвы, но вдруг начала молиться, прикрыв глаза.
Господи, не позволь, не дай, убереги… спаси! И спасение пришло, правда оттуда, откуда не ждали.
— Чиж, не пугай девчонку, — произнес мужчина за рулём. Я распахнула ресницы и посмотрела на мужчину через зеркало. Он тоже смотрел на меня, подмигнул с какой-то стати.
— Да кто ее пугать собрался, просто хочу чтобы до нее быстрей дошла вся серьёзность ситуации…
— Думаю она все поняла и поторопит своего братца, так?
— Да… — ответила я послушно.
— Ну и помочь тоже можно, ведь он твоя родная кровь? Одни вы остались друг у друга…
Машина резко затормозила. Я чуть не втяльмяшилась в спинку сиденья спереди, схватилась за нее и посмотрела в окно. Увидела свой родной подъезд. Сидевший рядом, как там его, Чиж, звучно захлопнул нож и убрав его в карман, отодвинулся.
А мужчина за рулем обернулся. Опять подмигнул со словами:
— Давай, чеши, красавица, — и разблокировал двери. Я дернула за ручку — она открылась. Облегчённо выдохнула и поспешила покинуть салон.
— Спасибо, что подвезли, — на прощание вежливо произнесла я и рванула со всей мочи к подъезду.
Глава 3
В квартиру влетела сама не в себе. Меня колбасило, пульс стучал в ушах, а руки тряслись. Входной дверью хлопнула громко, и на этот звук в прихожую вышел Вовка. Сегодня ему в ночную смену, устроился в какой-то бар официантом. Говорят, там чаевые приличные.
— Что случилось? — спросил он.
Я скинула туфли и начала нервно стягивать испорченные чулки.
— Меня твои знакомые до дома подвезли.
— Какие знакомые? — нахмурился брат.
— Полагаю, те самые, которые били тебя в прошлый раз.
Лицо Вовки перекосилось:
— Что они с тобой сделали?
— Физически, слава богу, ничего. Но напугали сильно.
Я прошла мимо него в свою комнату, где принялась раздеваться. Одежду швыряла в разные стороны. Мне казалось, что она пропахла перегаром этого Чижа и моим страхом.
А затем, схватив полотенце, я помчалась в ванную. Быстро помылась. Когда я вышла, брат уже обувался возле входной двери. Я приблизилась, и он, выпрямившись, поймал меня за локоть:
— Ляль, давай продадим квартиру…
— Ни за что! — выдернула я руку.
— Ты не понимаешь…
— Все я понимаю! — рявкнула я. Меня переполняла злость на всех и вся. — Ты наломал дров и ищешь теперь лёгкие пути. Должен денег — иди отрабатывай. Договаривайся о рассрочке, или как там это называется. Решай, короче, проблему. Мужик ты или нет? А квартиру я тебе не позволю продать, заруби себе на носу!
Глаза брата вспыхнули огнём. Но он промолчал и ушел. А я пошла к себе. Легла в полотенце на кровать и вскоре вырубилась.
Утро пришло недобрым. Дождливым и серым. А скоро лето уже. Как раз начинается в тот день, когда брат должен вернуть деньги.
Меня, конечно, вчера сильно напугали. Не хочется, чтобы подобное повторялось… И, наверное, я зря сорвалась на Вовку. Он, конечно, виноват. Но как вчера сказал один из мужчин: одни мы остались друг у друга. Значит, надо думать, как и чем ему помочь.
Можно походить по кастингам, нынче за съёмки в рекламе платят неплохо. Я когда-то снималась уже. Лекарство от горла рекламировала, слава богу, не средство для потенции, тут я отказалась.
Еще можно попросить нового худруководителя завалить меня работой. Хоть третьего плана, главное, чтоб платили.
И все, я больше ничего не умею. Устройся я официантом как брат — штрафов будет больше, чем чаевых. А куда еще с моим образованием? Продавцом идти? А в театре когда работать?
Можно, конечно, продать кое-что. Бабушкино золото будет безумно жалко, она свою шкатулку заполняла всю жизнь и в последние годы сама ничего не носила, позволяя мне украшать содержимым себя… какая там красота! Сейчас таких шедевров не делают. Но если выхода другого нет — придется продать… Оставлю пока этот вариант на самый крайний случай.
Поднялась с кровати и начала собираться. Пора знакомиться с новым режиссёром. Постараюсь ему понравиться.
Надела короткое платье с глубоким декольте, волосы собрала, чтоб открыть тонкую шею… Главное, чтобы у столичного режиссёра не было модной нынче ориентации.
Все собрались в главном зале — сидели дружно у самой сцены на первом ряду. Я посмотрела на коллег, удивляясь, что на знакомство пришел лишь актёрский состав. Даже по пути в зал я не встретила других сотрудников.
Подошла к ряду и села с краю рядом с Фаиной Семеновной.
— Добрый день, Лялечка, — первой поздоровалась она.
Фаина наш старожил, в театре работает давно, все роли старушек исполняет. Причем, не побоюсь этого слова, гениально. Какая из нее получилась графиня из "Пиковой дамы"!
Да и сама она дама, конечно, импозантная. Любительница париков, чего она только на своей голове не носила, даже синие волосы в стиле Кетти Перри.
Сейчас у нее были длинные завитые светлые локоны. Все же блондинкой ей быть лучше всего.
— Добрый, Фаина Семеновна, — кивнула, — уже известно кто наш новый режиссёр?
Старушка придвинулась ко мне и на ухо ответила:
— Богомол Константинов.
Н-да, ничего хуже я себе вообразить не могла. Тот еще фрукт, известный не из-за своих постановок, а из-за скандальной свадьбы со столичной светской львицей. Интересно, какая нелёгкая его занесла в наш театр?
— И чего думаете? — аккуратно поинтересовалась я тоже тихо.
— Не поверишь, Лялечка, все мои мысли о нем исключительно в бранной форме. Ой, чувствую, и меня погонят на пенсию. Он же пришел, буквально ногой дверь в наш храм Мельпомены открыл и начал с репрессий.
— С каких?
