Лишь ненадолго прервавшись, Вадим заглянул мне в глаза, словно спрашивая разрешения, потом посмотрел на мои подрагивающие губы и снова вернулся к глазам. Его взгляд был таким голодным, таким жадным, будто он давно ни с кем не целовался. Глупость, конечно.
Господи, о чем я только думаю! А о чем надо?
Мысли путались, когда Вадим осторожно провел по щекам подушечками больших пальцев. Глаза захлопнулись сами собой, и я вся отдалась ощущениям. Медленно и чувственно очертил контур скулы. Так необычно, так волнующе. По рукам и груди побежали мурашки, и я не смогла сдержать прерывистый вздох.
На какое время пальцы задержались на шее под ухом. Боже, он ведь наверняка чувствует, как бешено бьется пульс. В висках стучало, будто я пробежала стометровку быстрее, чем Усэйн Болт.
Что он медлит? Что задумал?
Сердце билось уже в горле, щеки горели, а с полуоткрытых губ срывалось быстрое и рваное дыхание.
Большой палец скользнул по щеке, коснулся нижней губы и слегка надавил.
Это какая-то пытка. Безумно захотелось снова почувствовать его губы, мятный привкус зубной пасты, обжигающие прикосновения гладкого языка. Не удержалась и сама лизнула прижатую к губам подушечку.
М-м-м… Приятный, на вкус терпкий. И от живота начала подниматься жаркая волна. Я сделала попытку обхватить его, втянуть, но он внезапно исчез, а я снова почувствовала, как губ касается легкое дыхание с ароматом мяты.
Глава 42. Марина. Сама дура
На этот раз поцелуй уже не был таким осторожным. Вадим напористо вторгался в мой рот, и вызванная им буря эмоций оглушала. Перед глазами летали обезумевшие шаровые молнии, в ушах шумело, а колени вот-вот готовы были подогнуться. Но не успела я упасть, как Вадим подхватил меня на руки и понес в мою же спальню.
Видимо, помня о моем вчерашнем нездоровье, он был невероятно нежен. Нас словно покачивало на теплых и ласковых волнах. Бережно, неторопливо, и по телу растекалось приятное тепло. Я даже и не подозревала, что такая деликатность, деликатность на грани возможностей человека, может быть настолько восхитительной. Меня словно постепенно наполняли мельчайшие пузырьки воздуха или же веселящего газа. Становилось очень легко и казалось, что вот-вот преодолеешь гравитацию и взлетишь, а пузырьки покалывали, будто хотели вырваться, пока не накрыли обоих шипящей и пенящейся, как шампанское, волной прибоя или цунами. Она закрутила и выбросила нас на берег разнеженных и расслабленных.
Я еще продолжала нежиться в крепких объятия, когда сказка закончилась. Вадим еще раз осторожно коснулся моих полуоткрытых губ в мягком и каком-то нежном поцелуе и отстранился.
— Марина, — после недолгого молчания сказал он. — Ты очень красивая женщина. Очень соблазнительная. И, что немаловажно, очень умная, — и снова замолчал.
— Поэтому, — внутренне сжавшись и приготовившись к неприятному, продолжила я. Когда женщине говорят, что она умная, значит она выставила полной дурой.
— Но я не принадлежу себе. Я принадлежу работе и Алисе. Ты же это понимаешь.
Бедный, он не знал куда деть глаза, только бы не смотреть на меня. Видимо, подобные объяснения для него в новинку.
— Надеюсь, то, что произошло сейчас, не станет проблемой? Я не должен был тебя целовать. Вообще не должен был ничего делать. Но, как уже говорил, ты очень красива, и я повел себя как свинья. Прости.
— Все в порядке, — выдохнула я и сползла с кровати. Оказалось, что не так уж и страшно. Я ожидала, что будет больнее. Наверное, я сильнее, чем думала, или Вадим смог подобрать правильные слова. — Конечно, я все понимаю и обещаю больше не приставать. Я в душ, и пойдем завтракать, а то на работу опоздаем.
С кухни уже тянуло горелым, но сожаление и грусть подкатывали к глазам соленым приливом, и вот-вот готовы были прорвать плотину. Горло сжималось спазмами готовых вырваться рыданий, и я поспешила скрыться в ванной, чтобы не показать этого Вадиму. В конце-концов, он ни в чем не виноват. Не виноват, что поступил, как порядочный человек и привез меня больную домой, да еще и выхаживал. Не виноват, что при виде его в моем халате, я слетела с катушек и сама полезла целоваться. Вадим всего лишь человек, что успешно и доказал, и не смог отказаться от того, что предложили на блюдечке с… какого там цвета у меня полотенце? С синей каемочкой.
Сама дура и сама во всем виновата. Сейчас надо постараться выбраться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями — свести общение с Вадимом только к деловым вопросам и, сразу после окончания коллекции, уйти. Зачем быть постоянным напоминанием о несдержанности и неосторожности. Так он сам меня скоро возненавидит. Пусть лучше этот момент останется в моей памяти чем-то светлым и красивым. Легким до головокружения приключением. Как курортный роман. Но отпуск, или в нашем случае, безумие кончилось, в двери постучали трудовые будни, а с ними и реальность в виде Алиски, принадлежащей ей половине компании и обязательствах Вадима.
Завидовала ли я Алиске? Не стану скрывать, да. Мне еще не встречался мужчина, который без лишних слов просто делал то, что необходимо и не требовал ничего взамен. И вряд ли встретится. Я была абсолютно права, когда подумала, что Вадима необходимо занести в красную книгу, ведь это вымирающий вид мужчины.
Хотела ли увести его у Алиски? Конечно, нет. Ведь я не могу дать то, что для него важнее всего — его компанию. А он сам ни за что не сделает ничего, из-за чего сможет ее потерять.
Так что мне остается только наше небольшое сумасшествие и знание, что настоящие мужчины еще не вымерли, даже если остался единственный экземпляр.
А позавтракать мы так и не смогли — омлет оказался в мусорном ведре.
Глава 43. Вадим. Раскаяние?
«Омлет жаль, аромат был чудесный, но что произошло?» — размышлял я по дороге на работу.
Марина тихо сидела рядом и старалась лишний раз не напоминать о себе. А чего я ждал после той речи?
Плохо уже то, что поцеловал ее, что спал с ней — вообще непростительно, а что сказал после этого — лучше не вспоминать. Мало кто из женщин нормально воспримет подобную отповедь, да еще и после всего, что произошло. Но Марина казалась спокойной. Вот только, я же видел, как гаснут искорки в ее глазах, как из мягких и мечтательных они превращаются в холодные и безразличные. Как она закрывается от меня, прячется за фасадом деловых отношений.
Что же, Вадим, ты сам этого хотел. Сам пожелал сохранить этот формат общения. Теперь радуйся.
Я покосился на Марину. Совершенно равнодушно, будто между нами ничего не произошло, она смотрела в боковое окно.
Жалел ли о том, что сделал? Нет, черт возьми. Но и вспоминать не хотел и одновременно боялся забыть.
Так что же мне было нужно? Сохранить все в дальнем уголке памяти, законсервировать ее аромат и нежность. Чтобы, когда будет казаться, что мире не осталось ничего светлого и чистого, вспомнить и, возможно, немного погрустить.
