Твою же мать! Как трудно было это произносить. Как трудно играть эту тупую роль.
— Дурочка, — фыркает Боря, приподнимается и тянется рукой к моей, поймав, он тянет меня на себя. Я падаю в его объятия. — Ты будешь охренительно красивой, я уверен, — шепчет он мне. — А еще я пиздец как рад, что ты этого тоже хочешь.
Молчу, из последних моральных сил выдавая хихиканье. Не переиграть, главное, не перестараться.
— Еще два курса детоксикации и можно приступать, — напоминает Борька.
— А если не получится? — вырывается у меня.
— Будем делать, пока не получится.
— Но… может же быть, что ты здоров, а вот я…
Боря хмурится.
— У тебя есть проблемы?
— Если и есть, то я о них не знаю, — кокетливо вру я.
Борька, все еще хмурясь, изучает меня взглядом. Напряжение, недоверие — их я ощущаю каждой клеточкой и, чтобы избавиться от этого, обнимаю Борю, целуя его в шею, рядом с ухом. Не знаю почему, но я уже заметила, что это ему очень нравится. И напряжение отпускает пасынка.
— В доме же есть кухня? — тихо спрашиваю я.
— Конечно. А что?
— Мне бы хотелось что-нибудь приготовить. Для нас.
— А ты умеешь готовить?
— Я много чего умею. Жизнь заставила, — я опять обнимаю Борю, чувствуя, как мышцы его снова напрягаются. — Я вкусно готовлю, а еще полезно. А то мы едим какую-то гадость: либо фастфуд, либо шедевры Юрасика. А нам нужно здоровое питание для подготовки… — Боря смотрит с сомнением, а я улыбаюсь и произношу почти искренне: — А еще, честно говоря, мне невыносимо сидеть постоянно в комнате. Я привыкла к движению, к активности. Хочу что-нибудь делать. Это же можно? Ты разрешишь мне?
Голос мой слаще меда. Противно до колик, но так надо. Так Боря, блядь, любит. Подчинение — кажется, о нем я уже знаю все.
— Я подумаю, — отвечает мне, и по этому ответу я понимаю — он согласится, точно.
Минут через десять Боря встает и начинает одеваться. Косится на меня, как я лежу голая, поглаживая бедро. Одевшись, Боря спрашивает:
— Что ты хочешь приготовить?
— А что ты любишь?
— Я всеяден.
— Это прекрасно, — фыркаю я, — как насчет жаркого и овощного рагу? — он кивает и спрашивает:
— Что нужно купить?
Хмыкаю, тихо-тихо, пряча свое довольство. Ну вот, поплыл Боречка, к сердцу мужика путь не изменим. Сексом единым сыт и доволен не будешь.
Я ложусь на спину и с задумчивым видом, поглаживая уже живот, начинаю перечислять ингредиенты. Боря слушает внимательно, запоминает, при этом поглядывая на меня. Перечислять заканчиваю, Борька с кивком фыркает, делает шаг, наклоняется и целует меня в пупок. А потом идет к двери.
— Винца взять? — спрашивает он, открывая дверь ключом.
— На свое усмотрение.
Он входит, а я встаю и иду в ванную. Там даю волю эмоциям, победно и наивно глупо танцуя перед зеркалом. А потом намываюсь под душем, смывая с себя все липкие и наглые прикосновения пасынка.
Все прочней, все сильней он привязывается ко мне. И верит же. Потому что совсем меня не знает. Такой приторно-нежной я даже с его отцом не была.
Возвращается Боря примерно часа через два. Еще не так поздно, но, учитывая, что я еще буду готовить, ужинать мы сядем затемно. Это, конечно, не важно, зато у меня будет шанс лучше осмотреться в доме.
Мы покидаем комнату, я выхожу, оглядываясь, и спрашиваю:
— А где Алешка?
— Посидит пока с Юрой. На всякий случай, — с усмешкой отвечает Боря.
Двигаемся по дому быстро, как нарочно, я опять не успеваю толком осмотреться. Но ничего, у меня будет такой шанс.
Борька ведет меня на кухню, где на столе стоят два пакета с продуктами. Внимательно наблюдает за тем, как я и- разбираю. Я хвалю Борю за выбор — все свежее и хорошее.
Готовить я тоже начинаю под пристальным взглядом пасынка. Нож в моей руке немного его пугает. Да и меня пугают неожиданно появившиеся мысли… ну нет, убийцей мне не быть. Я и так за одну маленькую и невинную душу до сих пор чувствую себя виноватой.
43
Справляюсь быстро, жаркое уже в духовке, ему осталось несколько минут, рагу остывает на плите.
— Накроем в гостиной? — спрашиваю я у Бори, который так и не оставил меня на кухне одну.
Он усмехается, но кивает. Достаёт из шкафа на кухне скатерть и отдаёт ее мне. Сам берет тарелки и столовые приборы, и мы выходим с кухни.
Иду медленно за Борькой, стелю скатерть, рассматривая столовую. Вижу странную ширму слева от входа в дом, а потом замечаю — под лестницей есть дверь, она не особо заметна на первый взгляд.
Боря замечает мой взгляд и произносит:
— Да, Крис, там лестница в подвал, — фыркнув, он продолжает: — Может, спустимся как-нибудь, я соскучился по качелям…
По спине скатывается липкий пот, едва я вспоминаю о своем пребывании там. Но я держу себя в руках и даже с улыбкой отвечаю:
— На качелях — это было что-то.
Пасынок улыбается и, развернувшись, идет на кухню. Я ступаю за ним, но стоит мне оказаться у входной двери, я замираю. Смотрю в окно, что находится рядом с дверью.
Вон она — свобода. Нас разделяет стекло, в окно же тоже можно выйти? А нет, там еще забор, высокий. И неизвестность вокруг… но это неважно, есть сильные и крепкие ноги — можно бежать. И дышать, дышать этой самой свободой. Главное, что бы рядом бежал Алешка. Я ему обещала…
— Если ты хочешь — можешь уйти, — разрывая тишину, громко говорит Боря.
Перевожу на него взгляд. Он стоит, прислонившись к дверному косяку кухни, сложа руки на груди. Взгляд напряжённый, ожидающий.
— Что? — хмурюсь, не понимая, не веря ее словам.
— Дверь не закрыта. Можешь уйти.
Завожу руку за спину и сжимаю ее в кулак, сильно, ладони становится больно.
Что это?
Он серьезно?
Да хер там! Быть такого не может.
Внимательно вожу взглядом по Борькиному лицу и всего на секунду замечаю в нем усмешку. Блеф! Конечно же, блеф. Он просто меня проверяет: решусь уйти или нет? Смирилась ли я с ролью его любимой, да еще начиная становиться любящей, которую я пытаюсь и стараюсь изобразить. Доверяй, но проверяй.
А дверь, по любому, закрыта. Так просто меня никто не отпустит. Пасынок находится не так далеко, он окажется рядом со мной раньше, чем я успею открыть эту дверь…
— И куда я пойду? — отворачиваясь от Борьки, говорю я на тяжком выдохе. — В пустую квартиру? В одиночество? Я устала за этот год от него.
