Киваю, соглашаясь, и начинаю мазаться: лицо, руки… Странно, но к запаху быстро привыкаю.
— Поможешь? — прошу я Костю. — На спине тоже есть ссадины, я не дотянусь.
Не дождавшись ответа, я тут же всучиваю ему мазь, поворачиваюсь к Косте спиной и задираю футболку. Слышу, как парень громко сглатывает слюну, а потом начинает аккуратно, выборочно мазать мне спину. По ощущениям прохладно, иногда щиплет. Но терпимо…
Вдруг входная дверь открывается, и я вижу, как в дом заходит Демьян.
— О как, — произносит он, подходя ближе. Костя от неожиданности роняет баночку с мазью, поднимает ее и начинает причитать:
— Демьян Игоревич, я тут… это… в общем.
— Мазью он меня мажет, от синяков, — помогаю я бедному парню. — Мне на спине никак не намазать.
— Да мне, в принципе, все равно. Свободные же люди, — с усмешкой произносит Демьян, и мне сейчас непонятно, он говорит серьезно или усмешкой лишь прикрывается?
Костя тут же ретируется, Демьян идет к лестнице и поднимается. А я, дождавшись, когда мазь подсохнет, опускаю футболку и сажусь на диван, подогнув под себя ноги. Нутром почему-то чувствую, что Демьян сейчас спустится обратно.
И это происходит буквально через пару минут. Демьян просто переоделся: на нем спортивные серые штаны и футболка. Ее рукав лишь наполовину прикрывает татуировку. Смотрю на нее и не могу отвести взгляда. Она мне нравилась. Она, точнее смысл наших тату, это еще кое-что, что нас связывало.
— Мы с Костей съездили в магазин, — сообщаю я, когда Демьян садится в кресло.
— Мне пришло сообщение о покупках, — кивает Демьян равнодушно.
— В доме не было никаких продуктов. Еще собаке кое-что купили…
— А себе что, ничего?
— Почему? Тапочки, — киваю я на шлепки с помпоном, что стоят рядом. Демьян смотрит на них слегка удивленно. — Я хотела у тебя кое-что спросить…
— Валяй.
— Ты произнес Боре что-то типа: «Мы же договаривались». Мне хотелось бы узнать — о чем?
— Когда мы узнали про счет, то начали тебя искать. И договорились, что если кто-то из нас тебя найдёт, то расскажет другому…
61
— Н-да, жаль, что брат тебя опередил… — обнимая себя за плечи, произношу я тихо. — А я ведь не хотела возвращаться. Переклинило вдруг в секунду. Как будто в состоянии аффекта — все надоело, захотелось домой. Но больше я себя виню, что на ту вечеринку припёрлась. Там меня твой брат дрянью какой-то и напоил. Очнулась я в подвале… — вспоминаю все это на удивление без страха. Потому что это, как многое другое в моей жизни, прошло. — Если бы я знала, что здесь замешаны деньги… Я бы, правда, отдала вам все. И без процентов…
Демьян смотрит, давит усмешку. Не верит?
— Честно, не ожидал от него такого… — Демьян отворачивается. — Он все время держал тебя в подвале?
— Первое время — да. Кормил, водил в душ и… спал со мной, мягко говоря, против моей воли. Приводил и забирал Алешку, шантажируя меня им… я как-то попыталась огреть его бутылкой, и Борька меня ударил и наказал — несколько дней я провела в полной темноте, одна. Я подумала и решила, для того чтобы выбраться из подвала, а потом и на свободу, надо постараться быть послушной… — мой собеседник фыркает. — Потом мне стало плохо, Боря отнёс меня без сознания в комнату. Начал там проявлять трогательную нежность, говорить, что любит и любил всегда… Я поверила, хоть это и чушь, но говорил он убедительно. Однако быть с ним я все равно бы не смогла, никогда бы не захотела. Но старательно играла роль. И он начал мне верить, — я передернулась, — он вывел меня на улицу, я стала перемещаться по дому под присмотром этого Юры… Тот еще черт, он правда кастрат? — Демьян едва заметно кивает. — Я готовила на кухне и нашла на полке слабительное. Стала ждать подходящего момента для побега. Борька гостей позвал. Вот после них я и решилась… Отправила Борю в магазин, дала Юре чай со слабительным… Увы, сбежать нам с Алешкой не удалось. Борька поймал нас на трассе… И вновь подвал… Но на следующий день появился ты. Прям спаситель мой, — я хмыкаю и смотрю на мужчину, что сидит со мной в одном помещении. Кажется, вот, можно дотянуться рукой. Но нет. Он слишком далеко. И стал, и, скорее всего, всегда был.
Однако Демьян мне верит. Еще бы, в каком состоянии он меня обнаружил в подвале их дома.
— На самом деле, по факту, первым тебя нашел я. Еще в Прибалтике, когда ты покупала билет в Россию… — признается он вдруг. — Я хотел встретить тебя в аэропорту, но потом решил дать тебе несколько дней… И всем этим я поделился с братом.
— И ты считаешь себя виноватым? — сдавливая истерику, спрашиваю я. Ведь как, как, твою мать, все могло бы быть, придерживайся Демьян своего изначального плана?! Подвала бы не было точно.
— Я не могу отвечать за поступки других людей, — произносит он сурово, но голос его дрогнул, и мы оба это понимаем. — Я думал, что его помешательство на тебе наиграно и показушно. Просто Боря не получил, что хотел, хотя клялся и кричал, что непременно трахнет тебя, — он фыркает как-то зло и вдруг бросает на меня взгляд тоже злых глаз. Вроде собирается что-то произнести, но сдерживает себя.
А меня разрывает. То ли злость, то ли… но глупо же, Демьян ведь прав — мы не можем отвечать за других людей.
— А ты чего так рано со свидания вернулся? — решаю я сменить тему. — Я вообще думала, что ты с ночёвкой и вы с невестой всю ночь будете предаваться страсти.
— Всю ночь ей предаваться совсем не обязательно, — хмурит он нос.
— Стареешь…
— А у тебя с отцом что, страсти не было?
— У меня с твоим отцом были доверительные, дружеские и партнёрские отношения.
— Ты не ответила по поводу страсти. Или интима не было?
— Все было.
— Но без страсти? — не унимается он.
— Страсть страсти рознь, — начинаю я злиться. — Твой брат трахал меня со страстью, еще какой, только она мне не нужна была…
Демьян фыркает, отводит взгляд:
— Помнится и я трахал тебя так же, моя нужна была?
— Нужна, — без запинки, тут же честно отвечаю я, хотя интонация Демьяна бьет сильней пощёчин. — Тогда нужна была. Только все, что между нами было — это только она, страсть.
— Именно так, Кристина, — с ухмылкой кивает он. — Так что в нормальных отношениях без безумной страсти можно обойтись. Мы теперь оба это знаем.
Не могу с ним не согласиться. Поэтому не злюсь. И молчу. Демьян тоже молчит. Долго. Тишина давит. От нее нас избавляет Алешка, который, проснувшись, направляется к двери и тявкает. Я встаю с места и иду.
— Боря правда не употреблял две недели? — звучит вдруг вопрос.
Я оборачиваюсь:
— Правда.
— И как тебе это удалось?
