— А мазь-то помогла, — подмечает он вдруг.
— Да? — удивляюсь, ведь собираясь, в зеркало смотреть я не стала. — Это ж хорошо.
— Конечно, скоро все совсем пройдёт, — улыбается он и быстро доедает остатки в своей тарелке. В конце говорит: — Спасибо, очень вкусно. Давненько я не ел домашнего.
Я молча киваю и здесь слышу хлопок входной двери. Через минуту на кухню заглядывает Демьян.
— У вас, смотрю, идиллия, — произносит он.
— Приятно находиться в обществе нормального человека, — бросаю я. — Ты есть будешь? Или тебя на встрече покормили?
— Пальчики оближешь, Демьян Игоревич, Кристина всегда вкусно готовила, — произносит Костя. Демьян сначала хмурится, а потом кивает. Заходит на кухню, моет руки и садится за стол. И я, как прилежная хозяйка, кладу еще тёплую еду и ставлю тарелку перед Демьяном на стол. Он принюхивается и начинает есть. Сначала медленно, потом быстрей.
— Костя, принеси из гостиной пакет, пожалуйста, — просит он, и Костя тут же идет исполнять просьбу. На кухню он возвращается с гремящим пакетом, который протягивает хозяину.
Демьян извлекает из авоськи бутылки. Алкоголь. Вижу коньяк, виски и вино.
— Тяжелый день? — фыркаю я.
— Ты будешь? — предлагает мне Демьян. Киваю, указывая пальчиками на виски. — Странно, я думал, ты выберешь вино.
— Забродивший сок, напиток для неженок.
Демьян усмехается и откупоривает виски. Я достаю три стакана, отчего и Демьян, и Костя удивляются, однако хозяин все же разливается напиток во все стаканы. Мы молча берём, чокаемся и выпиваем. И если мужчины слегка передергиваются, то я нет.
После второго стакана Костя всех благодарит и уходит. А мы с Демьяном и односолодовым перемещаемся в гостиную.
Полбутылки уже нет. А мы все молчим.
— Знаешь, а странно немного, — подаю я голос, — никогда не думала, что мы будем сидеть вот так. Да и вообще, что начнем общаться. За эти два дня мы сказали друг другу слов больше, чем за последние несколько лет.
— Мне тоже странно, — соглашается Демьян.
Алешка, сидевший все это рядом со мной, идет вдруг к Демьяну. Утыкается в протянутую ладонь мужчины носом, а потом, пролезая под руку головой, просит себя погладить.
— Милый все же зверь, — подмечает Демьян.
— Преданный и по-настоящему любящий.
— Скажи, а ты везде и всегда таскаешь с собой собаку?
— Да, он же как ребенок, — произношу я и в ответ получаю удивленно настороженный взгляд.
— Знаешь, а мне вот интересно… — начинает он с сомнением, но все же продолжает: — Я как тебя увидел в роли своей мачехи, все ждал, когда же ты отцу про своего ребенка расскажешь. Но ты все молчишь и молчишь, и я понял, что никакого ребенка просто нет.
— Правда, нет, — отвечаю я честно.
— И беременности тоже, как я понимаю, не было?
— Нет, была.
— И что же случилось? Выкидыш? Или ты решила аборт?
Его усмешка, его тон… У меня внутри все закипает.
— Ребенок родился. Мёртвым.
Говорить это не так больно, как вспоминать… Но, оказывается, говорить именно Демьяну троекратно больней.
Он сперва хмурится, а потом выдает кривую усмешку. Такую, с намеком на то, что он мне не верит. Твою же мать! Меня это злит безумно.
Я резко встаю, подхожу к Демьяну. Задираю свою футболку спереди до груди. Демьян непонимающе смотрит, а когда я беру его за руку, вообще на лицо полное охреневание.
— Потрогай, — велю я зло и веду ладонью Демьяна по низу своего живота. — Татуировка тут не просто так. Чувствуешь шрам? Пощупай тщательнее, мне уже не больно… — он хмурится, но щупает, аккуратно. — Знаешь, после чего у женщин на этом месте остается шрам? Если нет, погугли, Демьяш.
Я резко одергиваю, даже почти отшвыриваю его руку. Как я злюсь сейчас, кто бы знал!
Иду к лестнице, желая поскорее оказаться в комнате. Но на полпути я останавливаюсь и произношу:
— Я его похоронила. Хотя врачи предлагали его просто оставить… А я похоронила. Рядом с мамой.
64
Утром спускаюсь вниз. Демьяна дома нет, а Костя на кухне жарит яичницу. Он с улыбкой здоровается и предлагает мне поесть. Соглашаюсь, после хвалю стряпню парня. Затем мы вместе выходим из дома, чтобы погулять с Алешкой. Сегодня мы не ограничивается территорией участка — совершаем прогулку по улице, в сторону леса. Здесь есть озеро. От него свежо, да и в целом красиво тут. Много людей, на нас они смотрят с явным интересом.
Я вновь прикрыла лицо очками. Хотя, стоит признать, мазь действительно помогает, ссадины и синяки уже не так бросаются в глаза.
Домой возвращаемся где-то через час. Тут же собираемся и едем в МФЦ по адресу моей прописки, разумеется, Алешку берем с собой. Но, прибыв на место, для начала заглядываем в мою квартиру.
В ней бардак. Видимо, что-то искали. Слава богу, я нахожу свое свидетельство о рождении и ветеринарный паспорт Алешки. Их Боря либо просто не нашел, либо посчитал ненужными.
Мы идем в МФЦ. Очередь небольшая, но я много времени провожу с работником, сначала пытаясь объяснить, что случилось с моими документами, потом заполняя кучу бланков.
Наконец закончив, едем обратно.
Демьяна все еще нет. И мне кажется, что я даже рада этому. Видеть его после вчерашнего разговора вот совсем не хочется.
Меня обидела и разозлилась его реакция. Вот разве так можно? Как же я все же ошиблась когда-то в нем.
Пообедав с Костей, я иду к себе в комнату. Хочется спать, и я, спрятав яркое солнце за плотными шторами, ложусь в кровать. Но не успеваю заснуть, слышу громкий хлопок входной двери, шаги, а потом стук в мою дверь. Однако тот, кто желает меня сейчас видеть, заходит, не дождавшись разрешения.
— Чего тебе? — приподнимая голову, спрашиваю я у Демьяна. Он заходит, нервно проводит рукой по голове, старательно отводит взгляд. А затем подходит ближе и садится на мою постель. Я вижу лишь его профиль. Желваки играют, Демьян явно напряжен. Сидит неестественно прямо, как вытянутая струна.
— Ты назвала его Максимом… — произносит он тихо.
Фыркаю, потому что понимаю, о чем… о ком он.
— Ты был на кладбище?
Он кивает, а потом вдруг повышает голос:
— Какого черта, скажи? Почему Максим?
— Вспомнила, что ты так хотел назвать своего сына… — отвечаю я. Да, именно поэтому и назвала. Похоронила под этим именем, как все, что связывало меня с Демьяном.
— Вот именно — своего, — отвечает он и резко оборачивается. Смотрит, глаза злые, лицо суровое.
— Я и назвала твоего сына так!
