- Именно поэтому твоим личным наставником стал Шевцов?
- Уже просветили? – Я закатила глаза, а сама стала вырисовывать пальчиком на его руке незамысловатые узоры.
- А то как же. Обещали, что злой дядя кардиолог вырвет мне сердце, если я обижу его золотую ученицу, – я на несколько секунд опешила от такого заявления, а он перехватил мою руку и поцеловал, затем усмехнулся, убирая мою руку от своих губ. – Медсестры едва увидели меня в радиусе километра от тебя, сразу просветили.
- Шевцов мой наставник, - твердо сказала я. – Но моя личная жизнь его никак не касается.
- Очень на это надеюсь.
В полумраке ресторана его взгляд прожигал. Он потянулся ко мне и накрыл мои губы медленным поцелуем. Ленивым, но очень умелым поцелуем, от которого я вспыхнула как спичка.
- Хорошее завершение вечера, – сказал он, когда я отстранилась.
На улице резко похолодало. Казалось, осеннее пальто совсем не греет. Пронизывающий ветер забирался в рукава и под подкладку, заставляя ежиться.
- Хотел предложить прогуляться, но судя по всему, сегодня не самое удачное время, – он подошел ко мне поближе и приобнял за плечи.
- Как-то я не рассчитала, – я постаралась сдержанно улыбнуться, но мои зубы предательски выстукивали чечетку.
- Садись скорее, – он подвел меня к пассажирской двери, открывая ее.
В машине было тепло и пахло терпким запахом кожи, которой был обит салон.
Артем включил печку, прогревая нутро автомобиля.
- В общагу? – спросил он, поворачиваясь корпусом ко мне. Я кивнула и с удобством устроилась в кресле.
Дорога стелилась под колеса. Приятная музыка из динамиков лилась прямо в сердце, заставляя млеть от удовольствия.
- Зачем ты столько работаешь? – спросил он после продолжительной паузы. – Навыков особых ты в скорой не получишь, а вот проблем – запросто.
- А ты не знаешь увлекательную историю о том, как мой отец, психанув из-за того, что я не пошла по его стопам, отказался от моего содержания, отправив в Питер с пустым кошельком? – он отрицательно покачал головой. – Странно, – протянула я, – мне казалось, об этом судачила вся Москва.
- Москва, может, и судачила, только я не видел никого и ничего во время обучения. Мне обучение давалось тяжко, – честно сказал он. – Я из тех, которым надо повторять один материал раз по десять, чтобы наконец до меня дошло. Так я и жил пять лет, плюс интернатура. Репетиторы и учебники, учебники и репетиторы. Не платил за экзамены принципиально, стараясь вникнуть в материал. Преподаватели меня ненавидели, потому что я по дотошности обошел даже заведующего кафедры.
- А у меня все иначе, – разоткровенничалась я. – Я материал усваиваю легко, руководствуясь законами логики и сохранения материи. Возможно, поэтому Шевцов до сих пор и не отказался от меня. Потому что я все схватываю на лету.
- Как ты к нему вообще попала? – мы уже ехали по набережной, и я засмотрелась в окно.
- Куда? – спросила я, выныривая из прострации.
- К Шевцову. Как так получилось, что он стал твоим личным наставником?
- Он был куратором моей группы с самого первого курса. Мачеха в очередной раз приехала в Питер по своим каким-то делам и решила в как обычно устроить мне головомойку по поводу того, что мне нужно вернуться домой. Неудачно нарвалась на Шевцова, припарковав машину на служебном въезде. Тогда он меня и заметил. С тех пор я не знаю ни сна и ни отдыха, – постаралась я смягчить тему.
- А почему ты уехала? Почему медицинский?
- Потому что моя мама была врачом. Я с третьего класса мечтала о том, что когда-нибудь, как мама, стану лечить людей. Когда мама умерла, отец встретил свою новую жену, а меня сбагрил в закрытую школу. Там моя идея росла и росла, до тех пор пока не превратилась в навязчивое желание. Отец был катастрофически против, боясь, что я повторю судьбы мамы… - мы въехали во дворы, остановившись напротив входа в общежитие. – Но я все равно поступила по-своему. Наверное, мою жизнь в первые месяцы жизни в общежитии можно сравнить с фильмом «За бортом», когда богачка, не помня своего прошлого, наслаждалась прелестями бедной жизни. Уборка, готовка, стирка для меня были темным лесом. А еще деньги… Оказалось, что их всегда не хватает. Сколько бы я ни зарабатывала, всегда было мало.
- И как ты справилась, моя Джоана Стейтон (главная героиня фильма «За бортом» в исполнении Голди Хоун)? – он переплел наши пальцы, поворачиваясь ко мне.
- Работала, – я улыбнулась и приблизилась к нему. – Сначала для студентов из МГИМО решала задачки по биологии и химии. На втором курсе пошла работать ночной санитаркой, на третьем меня перевели в медсестры, но тоже ночные. А на пятом стала работать в скорой, отказавшись от остальных подработок.
Он чмокнул меня в нос, а я невольно поморщилась.
- Не боялась грязной работы? Уважаю, – я получила поцелуй в губы. Мимолетный, невесомое касание. – А как Шевцов реагировал на твои работы?
- При чем здесь Шевцов? – возмутилась я не то короткому поцелую, не то вопросу…
- Все-таки не каждый день так тесно общаешься с протеже «Мастера», - усмехнулся он.
- Никак он не реагировал, – огрызнулась я. – Я старалась от него это скрыть, но как понимаю, он был в курсе. – Я улыбнулась, вспоминая, как меня вызвала к себе на ковер старшая медсестра и предложила перевестись в медсестры, заявив, что заметила мой потенциал. Это сейчас, задним умом, я понимаю, что вряд ли все могло быть так просто, но на тот момент я была на седьмом небе от счастья.
А потом мы целовались, как подростки. Наверное, минут двадцать я порывалась уйти, но каждый раз была остановлена твердой мужской рукой.
В комнату вошла в состоянии эйфории и, не обращая внимания на заинтересованные взгляды соседки, завалилась спать.
На следующий день я побаивалась идти в институт. Первой парой стояла лекция у заведующего кафедрой педиатрии, где будет присутствовать вся наша группа и, конечно, Абрамов. После того поцелуя мне было несколько неловко с ним встречаться, особенно учитывая тот факт, что через день я уже спокойно целовалась с другим мужчиной. Димка не вызывал во мне никаких эмоций. Да, он симпатичный молодой человек, но, к сожалению или к счастью, таких эмоций как с Артемом, я с ним точно не испытывала.
Димка вошел в аудиторию и приветливо кивнул. И, собственно, на этом все закончилось. Аллочка опять не обращала внимания на Шмадченко, Сашка Серин сидел веселее всех, а Абрамов сделал вид, что не было того поцелуя. Все так, как и должно было быть.
Следующие две недели мы с Артемом вели себя хуже, чем подростки. Каждую нашу встречу целовались до стертых губ. Если удавалось встретиться в больнице во время дежурства, то находили укромный уголок и уже там целовались. Я понимала, что он взрослый мужчина и все эти поцелуи для него своеобразный тест на выдержку и ему хочется большего. Но… несмотря на то, что мне двадцать три года, я все еще ни разу не была с мужчиной, и откровенно говоря, побаивалась переводить отношения в горизонтальную плоскость.
