— Их падение на нас неизбежно, — предупредил другой оператор.
— Продолжайте стрелять, — потребовал Стиванг.
— Расчёты не видят целей.
— Продолжать стрельбу, я сказал!
Взревели пушки, но затем их ужасающие голоса превратились в шёпот пред яростью грянувшей бури. На поверхность планеты обрушился огонь — метеориты и обломки брандеров летели вниз, смертоносный дождь из металла и горящего камня пролился над галаспарскими землями. Улей вновь содрогнулся, а затем ещё раз, и ещё — с каждым новым ударом Протаркос трясло. Облака пыли поднимались из свежих кратеров, а земля за пределами купола исчезала, поглощённая пронизанным огнём чистилищем. Стиванг затаил дыхание в ожидании того мига, как новый метеорит обрушится на шпиль. Он попытался отдать приказ убрать купол, но сама мысль об ожидании во тьме, где не видно даже дыма и огня, страшила его ещё больше.
А затем на гололитическом столе возникли полосы нового пламени и взрывов, после чего техник объявил:
— Вражеский флот начал бомбардировку.
Теперь Стиванг не видел ничего. Пыль, клубы дыма и огонь поглотили всё. Окружающий мир исчез. Ему пришёл конец. Рёв от взрывов был непрерывным, но даже посреди бесконечного гула Стиванг всё ещё чувствовал грохот отдельных ударов. Задыхаясь, с широко раскрытыми глазами, лорд-контролер откинулся на спинку кресла. Его младшие коллеги вопили, но он не слышал ничего, кроме всепоглощающего рёва. Кричал и сам Стиванг, пускай никто не мог услышать его, но он продолжал раз за разом выкрикивать свой последний приказ — это было всё, что оставалось делать, пока его мир горел, а улей содрогался.
— Продолжать стрельбу! Продолжать стрельбу! Продолжать!
Он повторял эту мантру раз за разом, и это было необходимо, ибо в противном случае, если бы он перестал формировать слова, его крик потерял бы всякую форму и превратился в бессмысленный вой ужаса и гнева. Целеустремлённость покидала разум лорда-контролера. Орудия продолжали палить вслепую, но он должен был надеяться, что их число всё ещё достаточно велико, и что даже ненаправленный огонь окажется столь интенсивным, что хотя бы во что-нибудь защитники планеты точно попадут. Стиванг ни за что бы ни поверил в беспомощность Галаспара, но поверить в скорый конец родного мира теперь было ужасающе легко.
А затем посреди хаоса и огня возникла фигура, слишком огромная, чтобы хоть что-то могло её скрыть. Она спустилась прямиком с пылающих небес. Пред взором контролеров предстал корабль длиной в несколько километров, настоящий монолит самой войне, и эта громадина приближалась прямо к их улью.
Стоя над мостиком «Четвёртого всадника», Мортарион и его капитаны наблюдали за тем, как остатки импровизированного щита их флота исчезают под непрерывным огнём галаспарских орудий. Со своего места за кафедрой стратегиума Мортарион почувствовал, как ход войны принимает ту самую форму, которую он и предвидел. Лезвие косы вот-вот ударит в самое сердце Ордена.
По мере того, как астероиды разрушались, срабатывали установленные на них взрывные заряды. Метеоритный рой обрушивался на Галаспар, как и последний из брандеров, несущийся навстречу разрушительной смерти на поверхности.
Прикрытие флота исчезло, но свою задачу оно выполнило. Щит позволил Гвардии Смерти выйти на низкую орбиту. Он нанёс первый удар, чтобы открыть путь «Четвёртому всаднику», а за ним последовал массированный залп всего флота.
— Галаспар и правда недурственно защищён, — признал Барразин.
Орбитальные артиллерийские платформы обстреливали флот, не прекращали свою канонаду и наземные орудия. С исчезновением астероидов флот стал уязвим. Картину, открывавшуюся через центральный окулос, портили полосы щербин.
«Как бы то ни было, Галаспару недолго оставаться защищённым».
— Защита — это именно то, чего мы ожидали, — сказал Мортарион. — Только вот она оказалась недостаточной. Наш путь вот-вот откроется.
Пока он говорил, огонь планетарных орудий затих. Интенсивность залпов уменьшилась. Снарядам, прилетавшим с поверхности, недоставало той концентрации огня, что уничтожала астероиды.
— Они нас не видят, — заметил Мортарион. — Снижаемся.
— Двигатели на полную, — отозвался капитан «Четвёртого всадника» Ралла Эвернус. Корабль рванулся вперёд, устремляясь вниз, прямо в кипящий котёл галаспарской атмосферы.
— Вокс на весь флот, — распорядился Мортарион.
— Каналы флота открыты, — отозвался вокс-офицер, и с кафедры на механодендрите поднялся бронзовый вокс-модуль, чья решётка раскрылась, словно змеиный капюшон.
— Приказ всем кораблям, — произнёс Мортарион, — начинайте отход.
Барразин был прав. Комбинированный удар метеоритов и бомбардировки ослабил галаспарскую оборону, но лишь на короткое время. Скоро вражеские орудия вновь найдут свои цели, и ни один корабль не сможет выдерживать столь продолжительный обстрел достаточно долго.
— Убирайтесь из зоны действия планетарных орудий, — продолжил примарх. — Вражеские корабли вскоре догонят вас. Прикончите их и ждите моего сигнала о возвращении.
Если нейтрализовать орудия не получится, крупные корабли XIV легиона не сумеют приблизиться к Галаспару. Если им не удастся приблизиться, победы не видать.
«Я заставлю их замолчать».
Окутанный пламенем «Четвёртый всадник» спускался сквозь облака. «Вот и я, Галаспар. Лезвие косы готово поразить твоё сердце». Огненные бури обрушивались на корабль, но его курс оставался безошибочным и предопределённым. Цель штурмового барка укрылась под покровом невидимости, сокрытая слоями горящего, ядовитого, грязного воздуха. Пускай она и пыталась скрыться, её судьба в любом случае была предрешена. Мортарион внимательно проштудировал посвящённые Галаспару отчёты разведчиков. Примарх достаточно хорошо изучил планетарную географию, чтобы безошибочно определить крупнейший из ульев. Авгурная система дальнего действия «Четвёртого всадника» засекла столицу практически сразу же, как флот вошёл в систему, нацелившись на наибольшую концентрацию излучаемого тепла.
Флотские силы Гвардии Смерти двигались на исключительно высокой скорости. Учитывалось множество различных факторов, включая вращение самого Галаспара, так что «Четвёртый всадник» начинал свой спуск в сторону улья с ближайшей удобной точки в небесах планеты. Вторжение представляло собой не только взмах косы, но также и бросок копья, наконечник которого был готов нанести смертоносный удар.
«Четвёртый всадник» вырвался из облаков в пылевой вихрь. Сквозь серовато-белые клубы едва виднелся силуэт улья, громоздкий и ужасающе близкий. Драгоценные секунды утекали одна за другой. Тем не менее, Мортарион ожидал до последнего, прежде чем сказать:
— Включить обратную тягу и приготовиться к удару.
Тормозные двигатели взревели, невероятный жар языков пламени от выхлопных газов опалил стены улья; оказавшись посреди огненной бури, штурмовой барк замедлился. Толчок тормозных систем оказался настолько силён, что без труда разорвал бы любой другой корабль надвое. Изменение вектора гравитации само по себе было практически смертельным для смертного экипажа, и те, кто из-за своей медлительности не смогли подчиниться команде Мортариона, полетели на переборки, ломая себе хребты. Несгибаемые Барразин и Терсус устояли на ногах, держась одной рукой за окружавшие стратегиум перила. Не нуждавшийся в опоре Мортарион стоял неподвижно, словно сама Смерть.
