Ужас. Долгое время Мортарион не понимал значения этого слова, будучи воспитанным кошмарами, стремившимися сделать его одним из них. Его приёмный отец вырастил примарха в высокогорной крепости, окутанной ядовитыми облаками и окружённой зубчатыми стенами из камня и железа, которые постоянно гноились, словно бы оплакивая крокодиловыми слезами пребывавшие во власти ужаса низменности. Тем не менее, Мортарион чувствовал, что ему потребовалось больше времени, чем следовало бы, чтобы заинтересоваться существами, которые в конечном итоге принадлежали к тому же биологическому виду, что и он сам. Он не видел их ужаса, пока не спустился с гор, предоставив своему чудовищному отцу самому участвовать в междоусобных войнах мелких богов.
Когда Мортарион увидел мир как человек, а не сын Властителя, он узрел весь масштаб господских преступлений. Хозяевам Барбаруса было недостаточно собирать людей для игр или в качестве сырья для своих извращённых прихотей. На несчастных смертных следовало спустить существ, вытащенных из самых потаённых кошмаров человеческого рода. Их близкие умирали, а затем возвращались в образе неуклюжей мешанины из трупов, сшитых проволокой воедино; подвергнутая реанимации изуродованная и искалеченная плоть превращалась в безмозглых убийц, брошенных пожинать жатву среди живых. Чудища были достаточно узнаваемы, чтобы жертвы понимали, кто на них напал. Перед смертью люди впадали в отчаянье, зная, что их страдания продолжатся и в не-жизни.
Приятное развлечение для Властителей, сокрушавших умы и дух людей чистой мощью воплощённых ночных кошмаров.
Люди Барбаруса познали все возможные формы рабства. Когда Мортарион увидел это, когда он наконец-то осознал весь масштаб их угнетения — именно тогда примарх понял, как положить этому конец. Чтобы человечество обрело свободу, его угнетатели должны были умереть. Решение казалось простым, но за его простотой скрывались глубокие последствия. Защитить людей от Властителей было недостаточно, ибо страх перед их возвращением продолжит жить. Но если тираны будут истреблены, вернуться назад они больше не смогут.
С каждым убитым Властителем Мортарион ещё на шаг приближался к освобождению Барбаруса. Когда люди увидели, что даже кошмары могут умереть, они наконец-то начали сражаться с подлинной надеждой, в то время как Мортарион наделил их средствами и навыками, чтобы придать борьбе реальную силу. Его миссия обретала всё большую ясность. Он освободит Барбарус путём очищающего разрушения, убивая Властителей одного за другим, пока не останется ни одного.
Такова была его миссия, и он оставил её незавершённой. Ему не удалось убить своего приёмного отца. Вместо этого с чудовищем покончил другой Отец Мортариона.
Стыд за произошедшее всё ещё продолжал терзать примарха.
И теперь, после Барбаруса, после того, как он объединил барбаранскую и терранскую половины Гвардии Смерти, пока он всё ещё ждал своего первого задания в Великом крестовом походе, пришли вести о Галаспаре. Тираны той империи были не такими, как владыки Барбаруса. Они были людьми, и их тирания приобрела иные формы. Но всё это не имело значения. Мортарион увидел тотальное угнетение. Тела и разумы народных масс были подавлены контролерами Ордена. Таким образом, Орден следовало уничтожить.
Такова была его миссия. Он дойдёт до конца. Уничтожение будет полным.
Примарх сразу же наметил контуры своей стратегии. Об осаде не могло быть и речи. Орден следовало вывести из строя одним-единственным обезглавливающим ударом. Гвардии Смерти предстояло пробиться через оборону системы Галаспар с поистине зверской скоростью. Для этого потребуется нечто большее, чем обычная мощь его флота. Потребуется грубая, расходуемая сила. Чистая масса.
Он вспомнил об астероидах, собранных среди плотных планетарных поясов и оснащённых грубыми двигателями, чтобы двигаться во главе флота. Поразмыслил о брандерах, взятых со свалок для выполнения последнего задания. И наконец, подумал о «Четвёртом всаднике», который при правильной модернизации может быть превращён в штурмовой барк.
Подготовка потребует времени. Но каждый месяц, потраченный на флотские приготовления, окупится сторицей благодаря жесточайшей скорости самой кампании.
Магистр осады Гвардии Смерти встретил капитанов Первой и Седьмой великих рот, когда те выходили из погрузочного отсека «Четвёртого всадника».
— Первый капитан, боевой капитан, — приветствовал маршал Артур Корриус своих собратьев, Антавуса Барразина и Веллиана Терсуса. Голова маршала была обрита наголо, как и у соотечественников-терранцев Барразина с Терсусом, однако кожа отличалась такой же мертвенной бледностью, как и у всех легионеров с Барбаруса. — Работа выполнена на славу. Думаю, всё пройдёт по плану.
— Согласен, — отозвался Барразин. — Итак, ты покажешь нам кое-какие модификации штурмового барка?
Корриус кивнул и повёл собратьев по пустынному коридору. Тот был широким и высоким, спускаясь по хребту корабля. Подобно всем остальным уголкам «Четвёртого всадника», он обходился без украшений. Его функция заключалась в том, чтобы доставлять легионеров по местам, быстро и в большом количестве, где они должны были действовать как посланники смерти.
— Я имел честь находиться на корабле во время большей части работ, — ответил Корриус, — и наблюдать, как идеи лорда Мортариона обретают форму. — Он повернул налево на первом крупном перекрёстке и повёл капитанов в один из орудийных отсеков. Техножрецы и сотни их адептов усердно трудились над внутренними стенками зала.
Леса поднялись на целых восемнадцать метров, повторяя форму внутреннего изгиба стен и формируя полуарку потолка. Командиры обеих рот осмотрели орудия и ознакомились с новыми конфигурациями корабля.
— Усиление щитов, — отметил Терсус.
— Небольшое, — сказал Барразин.
— Верно, — согласился Корриус. — И не только щитов. Произведена доработка всех несущих конструкций. Много работы делается и с тормозными двигателями.
— Хм, я вижу закономерность, — заметил Барразин.
— Какого рода? — спросил Терсус.
— Для начала скажи-ка мне вот что. Каково твоё мнение о флотских манёврах, которые мы только что завершили?
— Они показались мне необычными, — объяснил Терсус. — Не похожими ни на что из того, в чём я участвовал прежде, как Гвардеец Смерти или Сумеречный Рейдер.
Терсус не мог полностью скрыть нотки нежности и чувство утраты в голосе, используя прежнее имя XIV легиона. Барразин уловил его ностальгию, но не отреагировал на неё.
— Они были необычными, это факт, — согласился он. — Стало быть, для этого есть чёткая цель. Такая же наверняка скрывается и за подготовкой «Четвёртого всадника».
— Что за цель? — поинтересовался Корриус.
— Лорд Мортарион задумал кампанию.
— И где же? О мобилизации пока ещё никто не слышал.
— Она должна произойти в ближайшее время, — ответил Барразин. — Ни один из сынов Императора не станет прозябать в бездействии.
