Но забыть при всём желании не получится.
— Слушай, не брат я тебе. Если ты не слышала, эта Мария вполне определенно заявила, что я не её сын.
— Да всё я слышала, — эта бешенная белка отпустила меня. — И что с того?
— В смысле? — я такую степень неадекватности только от хабалистых бабок на рынках видел да от пропитых алкашей. — Если я не её сын, значит, и не твой брат!
— Так ты же похож на нас! — привела убийственный аргумент эта фурия.
— Потому что на мне ставили эксперименты! — рявкнул я, не сдержавшись. — А родственных связей между нами нет!
— А, ты про это… — она опустила взгляд и прикусила губу. — Так меня она тоже не рожала, и что?
Я открыл рот и не нашёлся, что сказать. В смысле, не рожала?
— Как тогда ты можешь быть их дочерью?!
Я сражался с наёмниками. Спускался в Колодец. Убивал монстров и демонов. Бил колдунов. Прошёл через тяжелейшие тренировки.
В этом стыдно признаться, но вопрос я задал тоном, полным подбирающегося отчаянья.
— Вот так! — победно улыбнулась она.
Должен признать, это самый быстрый и мощный вынос моего мозга. Дыши, Спартанец, дыши. Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох.
— Так… — протянул я, попятившись. — Давай по порядку. Как тебя зовут?
— Тамара! — с гордостью заявила она.
— Отлично. Я — Спартанец. А ты — Тамара. Вот и познакомились.
— Братик! — радостно воскликнула она и снова на меня набросилась.
На этот раз я попытался увернуться, но не тут-то было. Девушка легко меня догнала и схватила, начав тискать.
Эта мелочь, метр шестьдесят от силы, начала тискать широкоплечего меня, метр восемьдесят пять. Куда катится мир… Какой позор… Может, скинуть её с крыши?
— Так! — твердо сказал я, вырываясь из объятий. — Давай проясним.
— Давай! — кивнула она, продолжая улыбаться.
Я так сразу и не смог определить, милая это улыбка или ухмылка кровожадного маньяка, который собрался потрошить доброго Спартанца, который всё никак не может придумать, куда спрятать труп этой сумасшедшей.
— Мария Гроза тебя не рожала? — спросил я, внимательно за ней следя.
Вдруг набросится и кусаться начнет?
— Нет. Мама меня не рожала, — легко ответила девушка.
— Тогда, может, Люций Вологда спал с твоей матерью и… получилась ты?
— Не думаю… — она и правда задумалась. — Мама умерла раньше, чем я встретила папу. Надо спросить у мамы.
Моё левое полушарие достало револьвер и выстрелило в правое. После чего полезно искать мыло и веревку.
— Сколько у тебя мам? — почти ласково спросил я.
С психами же так общаться надо. Ласково.
— Это сложно… Я запуталась, — расстроилась девушка. — Ваш язык такой сложный! Столько усложненных понятий!
— Ваш? — зацепился я за слово.
— Да, который я учу. Не понимаю, чего тебе не нравится, братик. Ты всегда такой скучный? — надула она губы обиженно.
— Извини, — я почти смутился. Самую капельку. На одну миллионную миллиметра. — Наш язык для тебя не родной? Откуда ты?
— Мама с папой называли это место десятый ярус.
Однако.
— И ты оттуда?
— Да, я же это сказала! Какой ты глупый, братик!
Она отразила мой «ласковый» голос, подражая интонации: ну ничего, и тебя вылечат.
— И Вологодские встретили тебя там? — продолжил я добиваться хоть какой-то ясности.
— Почему ты их так называешь? Они мама и папа.
— Ответь, — упрямо попросил я.
— Да, они нашли меня там. Доволен? — обиделась она на меня.
Хорошо, с этим моментом прояснили.
— Получается, ты не родная их дочь?
— Почему не родная? — возмутилась Тамара. — Они дали мне свою кровь!
— Как и мне? — дошло до меня.
— Да! — довольно воскликнула она, что я, эдакий тугодум, наконец-то понял.
— У вас так принято?
— Как? — переспросила она.
— Если дал кровь, то становишься семьей?
— Да… — сказала она неуверенно. То ли сама не понимала, то ли опять удивилась моей непонятливости. — Они меня совсем беспомощной подобрали. Спасли от голодной смерти. Вырастили. Дали свою кровь. Они мама и папа, — фанатично заявила девушка.
— Ну а меня они купили, ставили против моей воли эксперименты, при этом угробили десятки других детей. Так что мне они не родители.
— Но как так? — не поняла она.
— А вот так, — раздраженно ответил я.
— Братик, глупости говоришь. Ты, наверное, просто расстроен, что мама злую тётю включила.
То, что видели мои глаза, и то, что слышали уши, жестко контрастировало. Глаза видят сформированную девчонку с сиськами, которыми она ко мне прижималась, а уши слышат речь маленького ребенка.
Тьфу, блин.
— Слушай, сестренка, — выдавил я из себя улыбку. — А расскажи, как ты с родителями жила? И что у тебя за мир? Я на десятом ярусе не был, ничего про него не знаю.
— Расскажу, — легко согласилась она, но быстро обломала. — Если победишь меня!
— В чем? — насторожился я.
— В бою, конечно, — ответила она как само собой разумеющееся.
После чего отпрыгнула, провела носком ботинка перед собой линию, а большим пальцем шмыгнула по носу, второй рукой призывающе мне махнув.
— Я с детьми не дерусь, — начал я косить.
— Детьми? — она перестала дергаться и изображать боксёрские обманки. — А здоровья хватит?
Крутанувшись, она с вертушки прописала мне ступней в голову. Я принял удар на руку и ощутил всю мощь хрупкого тела.
На семь злых Гатсов где-то вышло.
Что-то она больше не кажется мне хрупкой. Может, всё же скинуть её с крыши?
Глава 9. Новые решения, или Как Спартанец жизнь переосмысливал
Такен раздраженно смотрел на троицу незваных гостей. Дружественных чувств не то что с каждым днем, а с каждым часом оставалось всё меньше и меньше.
Люций безмятежно сидел на стуле и смотрел в окно. Мария злобно сопела, её ноздри раздувались, а волосы подрагивали. Тамара же болтала ногами на стуле и улыбалась.
— Какого хрена?! — Такен сдержался, не стал показывать всю гамму эмоций и высказался лаконично.
— Вот именно! — Мария запылала гневом. — Почему этот гад напал на мою дочь?!
— Мама, не ругайся на братика, — попросила Тамара. — Я сама предложила ему подраться. Чтобы познакомиться. Папа ведь говорил, что люди лучше всего в бою познаются.
