– Пати! Пати, да что с тобой? Девочка моя, ты как будто призрака увидела, – Вик обнимал меня, шепча на ухо: – Что с тобой не так, девочка моя?
– Вик, обними меня крепко, – прошептала я, изгоняя мысли из головы.
Я не хочу об этом думать, я не хочу знать правду, я еще не готова к ней.
Меня унесло его нежностью и силой.
Утром я не спешила убегать, никакие дела меня не ждали, я набрала еды, мы вместе поели, а потом до вечера гуляли в Сентрал-Парке. Люди глазели на нас, как же – красавица и чудовище, но нам было все равно.
– Пати, я так хочу большего, чем эти встречи раз в неделю, – на прощание обронил он.
– Но понимаешь, что «большее» убьет НАС, – ответила я.
– Ничего не изменилось?
Я грустно покачала головой.
Он так же грустно обнял меня и поцеловал в висок.
– Ты ведь не бросишь меня? – с внезапным страхом спросила я.
– Никогда!
Я засмеялась, покрывая поцелуями его лицо.
– До вторника, МОЯ девочка.
– До вторника, my sun shine…
* * *
Незабудку я отнесла флерсам.
– Делайте что хотите, но чтоб цветок жил и размножался, – сказала я им. Они склонились над горшочком, как дети над котенком в корзинке.
Прошло еще пару дней, и когда я вернулась ранним утром, Лилия подошел и как-то несмело заговорил:
– Госпожа…
«Нашкодили, сто процентов в чем-то нашкодили», – мелькнуло у меня.
– Госпожа, Фиалочке пора рожать…
– А? Как пора?.. – ничего умнее произнести я не могла.
Он пожал плечами.
– Ребенок готов, надо только дать ему выйти, а это… Это не может случиться здесь – он обвел рукой квартиру. – Нужен свежий воздух, земля, трава, цветы…и вы, ваша сила… не так чтоб много, но надо…
– То есть нам нужно выехать куда-то за город…
– Не просто выехать, Фиалочка там должна жить хотя бы год.
– А раньше сказать было нельзя? Лилия, ты когда-нибудь домолчишься! Сколько времени осталось?
– Луну ребенок может спокойно быть в ней, если больше, то могут начаться неприятности.
– Брысь в свою комнату!
Я закрутилась как белка в колесе, подключив всех, до кого могла дотянуться. Стали искать маленькое хозяйство, разводящее цветы для продажи или селекции. Я несколько десятилетий не покидала Манхэттен, а тут пошли поездки за поездкой – смотрины. Все было не то: или слишком большие площади, или цветы разводились какие-то экзотические. В отчаянии я как-то пожаловалась Сэму, и тот вспомнил, что когда смотрел жилье для себя и жены, то одним из вариантов был дом при оранжерее, и пожилая пара, влюбленная в цветоводство, хоть и не могла уже содержать все, но продавать людям, не готовым разводить цветы, не хотела.
Рванули туда. Пожилая пара оказалась не такой уж пожилой, старички были вполне бодренькими, лет до шестидесяти, а не могли все содержать в материальном плане – их душили налоги. Хозяйство оказалось таким, каким я и хотела: небольшое поле для однолетних цветов, застекленная отапливаемая оранжерея для многолетних теплолюбивых, старенький трактор да два помощника в придачу. Договорились мы быстро, я не скупилась, выкупив дом и земли, и заключила договор об аренде со старичками за небольшую плату. Плюс дала им ссуду под маленький процент для приведения оранжереи в полный порядок. Пара была счастлива, уверяя, что Бог послал им меня в ответ на их молитвы. Сумма аренды была на две трети меньше, чем налоги, плюс я, как ресторатор, была готова подписать контракт на поставку цветов. Условие, что я или мои помощники будут наведываться, возможно, без предупреждения, их нисколько не смутило – имелся маленький гостевой домик на отшибе, он же домик сторожа, так что гости могли вообще не беспокоить хозяев.
Вся эта суматоха уложилась в две недели. И вот на рассвете мы выехали в просторном рендж-ровере. Фиалочка была немного напугана столь дальней дорогой, но Лилия держался молодцом. Надо отдать ему должное, он, будучи старшим, всячески опекал подружку и, что самое главное, помог ей научиться не тянуть силу, а принимать ее, а это очень важно для флерса. Фиалочка в легком плащике легла на сиденье, положив голову мне на колени, а Лилия в легкой длинной куртке полубоком устроился на откинутом переднем сидении. Флерсам очень не нравилось ехать в машине, я чувствовала их страх и беспокойство и как могла успокаивала их. Фиалочка не выпускала из рук горшочек с незабудкой, цветочек разросся, и флерсы его рассадили, один горшочек остался у меня, а второй они забрали с собой.
Мы приехали поздним утром, был выходной, и наемных работников можно было не опасаться. Флерсы, наконец выбравшиеся из машины, носились по полю как безумные, гоняясь друг за другом и подпрыгивая. Я разрывалась между желанием призвать их к порядку и пониманием, что им необходимо вот так вот поноситься на свежем воздухе.
– Милые дети, – тихо заметил Митх.
– Они не дети… просто… – и я махнула рукой, направившись в домик хозяев.
Те собрались куда-то уезжать, сказали, что вернутся вечером, и отдали ключи от домика на отшибе. Отлично, лучшего и желать было нельзя.
Я отправила Митха в домик, сказав, чтоб ждал меня там и никуда не высовывался, а сама пошла искать разбушевавшихся флерсов.
* * *
Они нашлись на небольшой плантации многолетних, катались по травам и цветам, причем растениям это не причиняло никакого вреда, будто их всего лишь ветер пригибал. Свою одежду они уже где-то оставили и вовсю сверкали крыльями.
– Лилия, Фиалочка… – негромко позвала я.
Они подбежали, обняв и ластясь, как маленькие дети. У меня опять защемило сердце от нежности и страха за них.
– Ну что? Когда начнем? – спросила я.
– Солнце сегодня не будет злым? – полуутвердил Лилия.
Я глянула в небо.
– Да, день не будет жарким, – подтвердила я.
– Тогда лучше сейчас и начнем, пока оно не в зените.
– А где?
– Здесь…
– Хорошо, я схожу за своими запасами, – сказала я и, поцеловав их, отправилась к домику. Не надеясь на собственные силы, я заготовила два амулета, две кружки воды, напитанной белой силой. Прихватила я и горшочек с незабудкой, помня, как Фиалочка берегла его во время поездки.
Когда я вернулась, флерсы были непривычно серьезны.
– Что надо делать? Вообще расскажи все по порядку, – обратилась я к Лилии.
– Сначала нам надо умножить силу; когда это произойдет, мы с Фиалочкой перекинемся… сначала перекинусь я, а потом она. И в момент переворота ребенок отделится. Мы втроем дадим ему имя. Я пол-луны поживу здесь, а потом вернусь к вам в город.
