Я не отходила от него двое суток, отпаивая отварами с медом, удерживая своей силой, не давая жару «спечь кровь». На третий день опасность миновала, и я уснула, свернувшись на краешке кровати. Проснулась я от того, что мне кто-то дарил силу, белую и чистую, теплую, как утреннее летнее солнышко.
– Пати… Ты не дала мне умереть, – тихо произнес он.
– Ты мне нужен, – призналась я.
– Ну зачем я тебе? Бедный, никчемный старик? Что я могу тебе дать? Ты молода, красива, обеспечена.
– Мне очень хорошо с тобой рядом, Костя, – я назвала его коротким именем, которое он случайно назвал мне, пересказывая давний разговор. Это давняя уловка – произнести имя так, как произносит его владелец, если хочешь обрести хоть толику власти над ним.
– Пати, по совести мне бы надо прогнать тебя, чтобы ты не тратила на старика свое время, но я не могу.
– Вот и хорошо, Костя.
– Скажи еще раз. Ты произносишь без акцента…
– Костя, Костя, Костя… Костя, я…. – я хотела сказать что люблю его, но поняла, что нельзя, что это будет лишним. – Я хочу есть, а ты?
– И я хочу есть, – с удивлением произнес он.
Костя никогда не позволил себе ни одного нескромного прикосновения, ни одного «мужского» взгляда, хоть в первые годы в нем нередко пылало плотское желание. Мои несмелые попытки и первые шаги он отвергал жестко и безоговорочно. Он считал непорядочным переводить нашу дружбу в нечто более близкое, считал, что я должна найти себе молодого обеспеченного мужа, должна устроить свою жизнь. Считал, что может меня развлекать рассказами как друг, но не более. «Я должен тебя прогнать, но не могу», – это было девизом наших отношений. Он любил меня, по настоящему любил, настолько, что во имя моего блага был готов пожертвовать этой любовью. А я не могла ему сказать, что я не человек и что мое благо вовсе не в удачном замужестве и паре-тройке ребятишек.
Двадцать пять лет мы были вместе, четверть века. Виделись каждые выходные. С ним я научилась «присоединяться» – видеть то, что вспоминает и рассказывает человек, я научилась аккуратной работе с силой, научилась латать сосуды и сердце. Я очень многому научилась рядом с ним. Я помню его жизнь лучше, чем свою собственную. Странно… Я полюбила все, что любил он, разлюбила то, чего он не любил. До сих пор я считаю запах амбры вульгарным, а ландышей – восхитительным, и не доверяю бездомным собакам, потому что как-то стая чуть не загрызла его, раненного; а еще люблю кошек серых, невзрачных.
Он подзывал кошек по-русски «Кис, кис, кис…», и это всегда веселило меня. Кошки останавливались и задумчиво-оценивающе смотрели на него: «Ты и вправду меня поцелуешь?» Некоторые, не поверив в обещание, уходили по своим делам, а некоторые подходили, подняв в ожидании мордочку, он чесал их за ушком, гладил подбородок, они довольно жмурились: «Не поцелуй, но тоже неплохо…» В один из таких моментов я вдруг сочинила сказку.
– Однажды серая кошка гуляла по осенней листве и увидела старого короля, который потерял трон и королевство, но не перестал быть королем, и решила пройтись с ним. Они шли рядышком по осенней листве и любовались вальсом золотых листьев. Король посмотрел на кошку и представился:
– Король.
– Кошка, – ответила она.
И Король как истинный рыцарь поцеловал даме лапку. Как только он отнял лапку от губ, в его руке оказалась девичья ладонь.
– Вы меня расколдовали, merci. Вообще-то я принцесса, но вот… была серой кошкой. Вы теперь женитесь на мне? – с надеждой спросила она.
– Милая принцесса-кошка, я стар и у меня нет королевства, вам лучше поискать кого-то из молодых принцев, – с сожалением ответил Король, принцесса была очень мила и с первого взгляда понравилась ему.
Принцесса огорчилась отказу, но виду не подала.
– Хорошо, я поищу принца, а пока можно я побуду с вами? Я так устала бродить сама по себе.
– Конечно, принцесса, – согласился Король, радуясь, что не придется так быстро расставаться.
«И жили они долго и счастливо», – закончила я.
После этой сказки Костя первый и последний раз поцеловал меня.
Странно, что до сегодняшнего дня я не задумывалась о том, насколько сильно он повлиял на меня. Моя жизнь сложилась бы совсем иначе, не встреть я его тогда в парке или не пойди искать его дом, когда он не пришел.
Я не тосковала о нем, когда он умер, у меня тогда уже были Герб и Рон, а вскоре появился Диего.
Костя устал, он взял от жизни все что мог, и смерть не страшила его, он ждал ее, как старого друга. Он не хотел умирать в постели и всегда надеялся расстаться с жизнью весной или осенью – под прозрачным небом.
В парке на скамейке рядом с той аллеей, где мы впервые встретились, я оставила его, зная, что старое сердце отсчитывает последние удары. Он всегда верил в Единого, и тот забрал его к себе. Прозрачное небо, молодая листва, запах древесных почек… Весна помогла мне пережить самый страшный первый момент, она осушила мои слезы…
* * *
Лиан… Его сила сейчас пахла точно так же – весной.
Он уже привычно устроился внизу, уткнувшись лицом мне в живот. Я погладила его волосы, они мне очень нравились, абсолютно нечеловеческие – тяжелые белоснежные пряди, очень мягкие и на ощупь напоминающие лепестки лилии. Лиан ответил на ласку, поделившись силой в поцелуе, одном, потом еще одном и еще… Ласка, тепло, нежность, надежда, бодрость, уверенность в себе – все это я получала с поцелуями. Это невозможно ни с чем сравнить.
– «Позволь…» – в Лиане горел красный огонек, как в человеке, и взгляд был абсолютно мужским.
– «Нет… Мы можем… Я боюсь. Я не готова». – В тот момент я не могла даже думать связно, не то что говорить.
Лиан все понял, но понял по-своему.
– «Да. Рано. Ты еще многого не знаешь и не умеешь. Не сможешь быстро подтянуть ребенка до взрослого ума».
От такой трезвой рассудительности я окончательно растерялась и внутренне захлопнулась.
– Но тебе все равно надо наполниться, – произнес он вслух, зная, что мысли я уже не услышу.
– Конечно…
Все было, как в прошлый раз, и даже лучше, я отдала контроль над силой Лиану, и он уже не раскачивал ее до огромных размеров, а средними, какими-то уютными порциями отдавал мне, ждал, когда я ее хоть частично переработаю, и начинал все по-новой.
Солнце давно миновало зенит, его лучи стали косыми и желтыми, я была почти полна, и не так, как после одной большой кормежки, когда центры полупустые, а в артериях и венах сила бурлит, я была полна по-настоящему, на несколько дней вперед.
– «Ты не устал? Может, хватит?» – конечно, Лиан устал, его крылья уже еле шевелились.
– «Последний раз, и все».
Этот последний раз заполнил меня под завязку – белая, красная и зеленая силы текли во мне в оптимальной пропорции. Лиан полюбовался на результат своих трудов, и глаза его сонно закрылись.
