Дверь оказалась бронированной; пули, выпущенные в замок срикошетили, чудом не ранив нас самих. Постояв и задумчиво посмотрев на нее, волки переглянулись.
– Ну, я так и знал, – вздохнув, сказал Огромный и достал… маленькую гранату, один в один, как флакон «L'adieu aux Armes». Признаться, я удивилась и не сразу поняла, что это граната… Видно, сказывается напряжение – тупею.
– Идем, – и Руман потащил меня к выходу.
Мы только встали за углом, как нас прыжком настиг Огромный и раздался взрыв. В ушах слегка звенело, но я сделала шаг вперед и была оттащена назад Руманом.
– За мной, леди, – сквозь зубы процедил он.
И опять – впереди Огромный, за ним Обманчивый, и мы с Руманом в хвосте.
Вампы заложили окна кирпичом и поломали стены между комнатами и квартирами, сделав таким образом большой зал. В центре стоял длинный черный стол, возле него массивные, опять же черные стулья, а у стен диваны.
– Провоняли всё, – процедил Руман. В комнате действительно была разлита сила вампов, я видела ее как почти прозрачный черно-багровый туман, ну и слышала на запах – тошнотворная вонь мертвечины.
– Готичненько, – саркастично заметил Обманчивый.
– Да уж, как в трешевом фильме, – ответил Огромный.
Я совершенно не к месту и не ко времени поразилась тому, что этот амбал употребляет такие выражения.
– Скажите лучше, что скрывать за такой дверью? – задал вопрос по существу Руман. – Я не вижу ни гробов, ни подобной хрени.
– Да не спят они в гробах, – тихо ответил Обманчивый.
Все это время мы не стояли, а медленно шли по залу с оружием наизготовку.
– А вот что скрывать, – произнес Огромный он шел первым и дошел до конца зала.
В полу была аккуратная дыра, и вниз шли ступеньки.
Мы застыли в нерешительности, я видела черный туман, волки чуяли вонь, никому не хотелось туда лезть.
О! Вода! Я совсем про нее забыла, пусть я брала ее, чтобы пополнить свои силы в крайнем случае, но, похоже, сейчас этот самый случай наступил.
Я открыла флягу и сделала глоток, а потом выплюнула его брызгами, как делали раньше женщины, гладя белье. Белые брызги столкнулись с черным туманом и разогнали его. Волки удивленно терли носы и поглядывали на меня.
– Идемте.
Руман без лишних слов схватил меня за руку, пропустив вперед Огромного. Обманчивого оставили прикрывать тыл.
Внизу оказалась просторная сухая комната. Половина ее представляла собой спальню, или правильней сказать, будуар, а половина – пыточную. Это ввергало в шок, сознание отказывалось воспринимать одновременно ужас пыточных станков и уют спальни а-ля восемнадцатый век.
Я смотрела, но не видела пыточной половины, я не увидела флерса. Его увидел Руман и со словами: «Одного нашли», – подвел меня к дыбе.
– Кажется, опоздали… – сам себе сказал волк.
Не было ни малейшего признака жизни в безвольно висящем теле.
Я уже ничего не соображала. Следуя каким-то правилам или повторяя когда-то увиденные действия, я открыла флягу и влила глоток «белой» воды. Шли секунды, но ничего не происходило, я тупо ждала.
– Еще? – спросил Руман.
Я подняла голову флерсу, чтоб влить еще один глоток, и тут он раскрыл глаза.
Безумие боли и отчаяния. Мы смотрели в глаза друг другу, и во мне рос страх, страх перед болью этого существа, страх узнать и понять, что он пережил.
– С-сними его, – заикаясь, произнесла я, не заметив, как отстранилась подальше. Флерс закрыл глаза.
– Где второй? – я осмотрелась невидящим взглядом.
– На станках его нет, – задумчиво ответил Огромный и опасливо приблизился к просторной кровати, на которой кто-то лежал.
Я тоже боялась подходить туда, но по другой причине: я убью вампа, который там лежит, если я хоть чуть ослаблю контроль над собой, я убью его голыми руками, своей силой разорву его на куски.
– Сейчас полдень, даже самый сильный вамп не сможет пошевелиться, – услышала я свой чрезмерно спокойный голос.
Огромный, ободрившись, подошел к кровати и…
– Вот второй, – недовольно пробурчал он, – девка, что ли… Сдох…
Руман цыкнул на него, и Огромный оборвал себя на полуслове. Правильно, не надо меня доводить, иначе все это плохо кончится, причем для всех.
Руман, сняв флерса, взял у меня флягу и влил воду девочке раз, потом, подождав, еще раз. Дождавшись признаков жизни, он знаками приказал Огромному взять флерсов, а сам приблизился ко мне и осторожно подхватил под локоть:
– Пойдемте, леди.
Я посмотрела ему в глаза, он понимал, все понимал и не хотел этого допустить.
– Пойдемте, нам надо выйти отсюда, оказаться наверху, на солнце, – тихо уговаривал он.
Из последних сил, собрав всю волю в кулак, я сделала шаг к лестнице, оставив существовать того или тех, кто лежал в кровати. Сделав один шаг, я побежала наверх по ступенькам, к солнцу, к свету, прочь отсюда, прочь из этого провонявшего мертвечиной огромного склепа.
Я вылетела в комнату со столом и…
Обманчивый бросился ко мне, раздался выстрел, волк, дернувшись, повалился на меня, его пистолет оказался в моей руке, и я выстрелила в какую-то девку и двух мужиков рядом с ней.
Я стреляла и стреляла, волк висел на моем плече, как щит, и в него попали еще раз. Руман, выскочивший за мной, тоже выстрелил, укладывая того, в кого я никак не могла попасть. Дальше он, взвалив товарища на плечо, потащил меня вперед, Огромный теперь бежал за нами. Считанные секунды, и мы на улице. Осмотрелись. Только люди испуганно попрятались по щелям, увидев кровь и оружие. Огромный забросил флерсов в фургон, крылатая подхватила, их не дав впечататься в пол. Руман аккуратно положил раненого и, запрыгнув сам, втянул меня, и мы поехали.
– Сделай что-нибудь! Слышишь! Сделай что-нибудь! – кричал Руман, тряся меня так, что голова моталась. – Он умирает! Ты же можешь, ты белая! Ты должна! Должна спасти его! Иначе я их всех убью!
– Не угрожай мне, волк, – тихо отозвалась я.
От моего мертвого голоса Руман сник и, закрыв лицо руками, тихо взвыл.
Обманчивый был еще в сознании, но он истекал кровью. Он лежал на животе, вывернув голову набок, и мы смотрели друг на друга, мольба в его глазах сменилась прощанием и прощением.
Нет, только не это. Хватит смертей на сегодня, хватит горя.
В груди, там, где сердце, что-то надорвалось, и с болью вспыхнула белая сила; подмешав к ней немного зеленой и красной, я все отправила в волка, четко вспоминая, каким увидела его сегодня утром: обманчиво расслабленный боец, умный, осторожный, но безжалостный.
Все.
