Флерсы ошарашенно смотрели на окна, и только Пижма безучастно таращился перед собой. Как же это все больно – его безучастность, страх Мальвы, отчаяние близнецов.
– Лиан… «Помоги мне», – добавила я мысленно. Он оставил Мальву и обнял меня, отдавая все, что есть. На этот раз его сила была похожа на пасмурное утро, сырое и прохладное, но обещавшее теплый день. Теплый день – это я. Мне надо быть сильной, разогнать туман и холод… С щемящей болью я вспыхнула белым и отдала все Лиану, он поймал, заходив крыльями, переработал и вернул часть мне, я опять полыхнула, было уже не так больно, но все равно… Неужели я теперь все время буду генерировать белую силу с болью в сердце, или это пройдет? Мы раскачивали друг друга, Лиан аккуратно управлял силой, а мне пришлось сконцентрироваться на том, чтобы не замечать боль и не сбиваться с ритма. Наконец Лиан остановился, наполнив себя целиком и отдав мне лишь излишек, это было не по правилам, но я не возражала.
Флерсы… Наверное, это было очень жестоко с нашей стороны – вот так раскачиваться у них на глазах, это все равно что есть рядом с умирающим от голода или целоваться перед тем, кто потерял любимую.
Лиан пошел к близнецам, а я к крылатым. Нарочито медленно я поднесла ладошку к лицу Мальвы, она принюхалась, глядя мне в глаза, а потом несмело коснулась губами моей руки. А коснувшись, уже не могла оторваться, уткнувшись мне в ладонь, она тянула и тянула, не замечая, что я и так отдаю, она пыталась высосать мою силу, когда ее надо было просто глотать.
– Мальва… – я отобрала руку, она потянулась за ней, упав на меня, я обняла ее и посадила на колени, она была каменной от страха и расстройства.
– Простите, госпожа, простите, – залепетала она.
– Мальва, – как можно мягче сказала я, поглаживая ее, – не надо так высасывать силу, я сама ее отдаю, понимаешь?
Она неуверенно кивнула.
– Не понимаешь? – переспросила я.
Она замерла, как испуганный зверек. Ну что с ней делать?
– Не бойся. Давай попробуем еще раз, только постарайся не тянуть, представь, что это блюдечко с медом, хорошо?
Она кивнула вполне уверенно.
Я случайно бросила взгляд на Лиана и замерла, похолодев – вроде бы близнецы не делали ничего плохого, но они с такой жадностью впились в него, что казалось, сейчас начнут кусать и есть. Лиан же обмяк, позволяя им все, и только крыльями шевелил, кормя их.
Я ссадила Мальву, подошла, грубо выдернула его из цепких рук и, поставив себе за спину, молча посмотрела в глаза сначала одному потом второй. Не выдержав моего взгляда, они опустили глаза.
– Вы можете себя контролировать? – не ожидала, что это прозвучит так строго.
Бескрылый поднял на меня глаза.
– Нет.
Это слово камнем упало между нами. Эти двое действительно уже не флерсы, они могут навредить своему сородичу, могут взять лишнего, калеча его, а может, и убивая, а ни один флерс никогда не навредит другому.
Лиан сзади меня всхлипнул. Ну нет…
– Держаться! Не раскисать, слышишь? Держаться! – я встряхивала его, ухватив за шею, это подействовало.
– Значит, так, – обратилась я к близнецам, – будете кормиться с амулетов, с воды, компотов, печенья, ясно? А потом, когда все успокоится, я вами займусь.
– Это бесполезно.
– Это еще почему? – зло спросила я.
Бескрылый встал, выпрямившись, приглашая всмотреться в него vis-зрением, что я и сделала.
С ним творилось что-то непонятное, на всех центрах были какие-то черные наросты-мешки, зеленые вены и артерии почти не просматривались, вообще сосуды были ужасающе узкими, но вопреки всем правилам в сердечном и рацио горел белый огонек. Я поискала белые вены, соединяющие центры, и не нашла, сила была заперта в них, зато, присмотревшись, я увидела сосуды между черными наростами. Какой ужас! Получая все время черную силу и не имея возможности ее переработать или вывести, они закапсулировали белый резерв и создали резервуары для черной. Но не только мы подчиняем силу, сила подчиняет нас, и черного в бескрылых было слишком много, настолько много, что они уже не были хозяевами себе, они чуть не покалечили Лиана, хоть и не хотели этого.
– Убейте нас, – тихо попросил бескрылый. – Вы же видите, мы опасны, мы недовампы.
– Ну, знаете ли, вы недовампов не видели, вам до них еще очень далеко, – я поборола вспышку раздражения от их очередной суицидальной просьбы и уже говорила спокойно. – Выслушайте меня и запомните – вы разумные, значит, вы можете управлять собой. Вы можете не поддаваться черноте, не позволять ей контролировать ваши действия. Вы можете себя контролировать. Можете и должны. Я смогу вам помочь так или иначе, но вы сами должны этого хотеть, должны всегда сопротивляться черной силе.
Они слушали, глядя как бы внутрь себя.
– Вы действительно сможете нам помочь? – спросила девочка.
– Да, я могу день за днем кормить вас белой силой, и рано или поздно мы вытравим черноту.
Близнецы синхронно кивнули и уселись рядышком.
– Лиан, без меня не корми их, мне надо увидеть и разобраться, что происходит, надо знать, как распределяется сила.
– Хорошо.
Я вернулась к Мальве, а Лиан сел в сторонке, пустым взглядом уставившись на светящиеся окна. Близнецы тоже смотрели на них. Окна завораживали мерцанием; казалось, что сейчас поздний вечер и лучи садящегося солнца перекрывают невидимые ветки.
– Мальва, как блюдечко с медом, – напомнила я и подставила ладошку. Девочка принялась вылизывать мою ладонь, как будто там действительно был мед, мне было щекотно и хорошо оттого, что она не тянула силу, а принимала. Центры и вены флерсы были очень малы, и ей понадобилось совсем немного, чтобы наполниться и начать «пьянеть», сила принялась бесконтрольно разгуливать по телу.
– Хватит, малышка, хватит. Завтра я опять покормлю тебя.
– Правда?
– Правда, маленькая, спи.
– А Пижму покормите? – озабоченно спросила она.
– Конечно, маленькая, спи.
Тут она, уже счастливо улыбнувшись, закрыла глазки и уснула.
А я подивилась тому, как преобразила ее даже такая небольшая порция силы. Волосы из неопределенно-темных стали богатого темно-красного цвета с сиреневым отливом. Крылья из серых превратились в розовые с салатовым по краям, а на побелевшем теле четко проступили уродливые шрамы от железа, их было много, слишком много для такого маленького хрупкого создания.
Я перевела взгляд на Пижму: серый… волосы серые, глаза серые, сам серый… Ничего, малыш, рано или поздно мы увидим ярко-желтый цвет твоего цветка. Я посадила его к себе на колени и, поглаживая, по капле вливала силу. Я где-то читала, что и у людей бывает подобное, когда они ни на что не реагируют; такое случается, если они пережили что-то очень плохое и остались живы, но они боятся жить, не зная, что это плохое уже кончилось. В этом случае с ними ласково разговаривают и успокаивающе поглаживают, как младенцев, чтобы до них дошло, что опасность миновала, что можно раскрыть глаза и начать видеть, слышать, понимать. У Пижмы рацио-центр был закрыт, он уменьшился, сжался, но вены и артерии по-прежнему подходили к нему, значит, он мог восстановиться. Пижма, как и близнецы, запер белую силу в центре, но, видно, что-то сделал не так и, заперев, не смог сохранить разум. А может, с ним случилось что-то плохое, кто знает.
