Вдруг в тишине квартиры зазвонил телефон, я вышла в кухню и взяла трубку.
– Пати, как ты? – раздался встревоженный голос Седрика.
– Заперта. Обсели, висят на стенах.
– Тебя… шантажируют?
– Нет, мне никто не звонил.
– Не звонил… Ясно. Если позвонят, прошу, не дури, не позволяй своей белой силе управлять тобой.
– Думаю, не позвонят. В ресторане сейчас молятся два священника, и самые ценные слуги там.
«Митх! – ударила мысль. – Его не предупредила и не защитила!» Ударила и улетела, отфутболенная, ничего уже сделать нельзя.
– Молятся два священника? Ну что ж, возможно, это выход.
– Ты-то как?
– Мы отбили одну атаку, отстрелялись. Пока не лезут, но ночь только началась, еще нет и полуночи.
Я вздохнула, да, все еще впереди.
– Седрик, как вампы отдают приказ тем, кого подчинили через кровь? Мысленно или голосом?
– Мысленно. Oh fuck! Fuck!!! Пати… Ты… Ты хоть свяжи их и изолируй. Кладовка! Кладовка у тебя есть? Запри их там… Пати… Пати!!!! Не молчи!
– Я здесь, не клади трубку.
Я так и знала. Мое присутствие глушило зов вампа, но стоило мне отойти, и он прорвался, дав приказ.
Близнецы стояли на пороге кухни.
– Ландыши, вы помните, что я говорила? Вы можете сопротивляться силе.
– Нет, – тихо, но твердо.
– Можете.
– Нет… – уже не так уверенно.
– Можете!
– Не-е-ет, – стон, переходящий в плач. – Нет.
– Пати! Пати! – надрывался Седрик в трубке.
– Тогда подойдите и убейте меня. Убейте Лиана, Мальву, Пижму, убейте нас всех. Меня! Лилию! Мальву! Пижму! Меня! Лилию! Мальву! Пижму!
Произнося имена, я проецировала яркий образ, вбивая его в близнецов.
– Нет! Не-е-ет.
Ландышей буквально рвало на части, искорка белизны, которая была их сознанием, сопротивлялась изо всех сил, а чернота пыталась взять под контроль тело, чтобы выполнить приказ хозяина-вампа. Вдруг черные вихри прекратили метаться по телу и набросились на белые искры в сердце и рацио.
А вот этого я не предусмотрела – чернота может сожрать их, поглотить сознание, и я окажусь наедине с двумя безумными убийцами.
Солнце! Лето! Жизнь!
Я вспыхнула белым, согнувшись от боли, и, наделав из света острых лучиков, послала их в близнецов. Резать, кромсать черные мешки, вспарывать сосуды… резать, шинковать шнур рабской метки.
Мгновения или часы… Я направляла каждый из множества стилетов из света только в черные артерии и вены; аккуратно отрезать мешок от vis-центра, и не один раз, а восемь; и резать, резать его, протыкать… Постепенно стилеты таяли, один за другим они истончались и теряли управление. Но главного я достигла – чернота перешла в оборону; перестав атаковать белые искры флерсов, она принялась за мои стилеты. Шнур рабской метки не поддавался, мне удалось его надрезать в нескольких местах, но ни разу я не перерезала его.
Черная сила вытекала из поврежденных мешков и вен, бесхозно растекаясь вокруг флерсов… Вамп не мог напрямую взять силу под контроль, а флерсы лежали без сознания.
Я сама была близка к обмороку.
Но живую бомбу я обезвредила, хоть и не так, как рассчитывала.
– Седрик… – еле слышно произнесла я в трубку.
– Пати! – полный беспокойства крик.
– Они уже не опасны, но я… я на грани.
– Пати… Хорошо, я еду к тебе! – и он бросил трубку.
Я на подгибающихся ногах пошла в флерсную. Лиан не вышел мне помочь, я не слышу его… Что с ним?
Он лежал пустой – тусклый и серый, по чуть-чуть подпитываясь от Мальвы и Пижмы. Близнецы выели его силу до дна, хорошо, что не ударили чернотой и не тронули своих товарищей по несчастью. Видно, вамп, отдававший приказ, вообще не брал в расчет бывших пленников, не считая их достойными внимания.
Я без сил упала на колени перед низким топчаном, не рискуя касаться Лиана, дабы не взять ненароком от него силы. Я была пуста до отупения, до отключки.
Но окна! Их надо защищать, надо подпитывать vis-вензели, и я не позволяла себе свалиться в желанное забытье, думая о летнем дне и солнечных лучах, играющих в листве.
– Ты… убила их? – еле слышно спросил Лиан.
– Нет. Оклемаются, – прошептала я.
Лиан улыбнулся тихой светлой улыбкой и вдруг вспыхнул белым, я безотчетно поймала и забрала себе все.
Через несколько мгновений, когда сила заполнила мои вены и центры, до меня дошло, что я сделала – как хищное животное захапала все себе, оставив умирать от голода того, кто накормил меня.
Лиан, солнышко мое утреннее…
Он был в глубоком обмороке, я притянула его к себе, целуя серые безвольные губы, вливая силу; сердце щемило так, будто сейчас разорвется.
– «Очнись, пожалуйста, очнись».
Моя сила наполнила его, и он открыл глаза.
– «Лиан, радость моя, солнышко мое», – я гладила его волосы, чувствуя, что по моим щекам катятся слезы. – «Спи, радость моя, спи…»
Лиан, так и не успев ничего сказать или сделать, уснул. Он был полон моей силой, и она выполнила приказ, отправив его в глубокий здоровый сон.
Хватит, для него этот бой окончен. Я не имею права истощать его, заставлять генерировать силу из пустоты, как он сделал только что, это может плохо для него кончиться. На сегодня все. Для него все…
Свет и Тень, только полночь…
Что делать?
Сердце болело и не думало прекращать болеть, похоже, я повредила vis-центр, перенапрягла его. Скорей всего, с белой силой на сегодня тоже все. Если я еще раз «вспыхну белым», то рискую стать калекой, если не навсегда, то, по крайней мере, на несколько дней, а то и недель.
Что делать?
Мне надо продержаться до приезда Седрика. Теперь, после вспышки Лиана, я продержусь, но вот потом… Эх… Получается, я выманила Седрика из укрепленной крепости, и ему придется драться под окнами моего дома. Силой он драться не сможет, сам сказал, что от вампов они отстреливались. Эх, наворотила… Как всегда…
Что делать?
Шон Чери?
[25]
Пришлый розовый, попросивший защиты пару лет назад… Его еще выдернуть? Нагнать побольше свидетелей, чтобы с нами всеми не расправились по-тихому? Так, что ли? Или привести еще несколько жертв под нож?
Помоги Свет принять правильное решение.
* * *
Я встала и в раздумьях побрела в кухню. Близнецы так и лежали, бесхозная чернота висела над ними смрадным облаком. С ними еще надо повозиться, довести до ума.
