Иногда даже кажется, что он прячется от нее, хотя в это с трудом верится.
Эти мысли подсказали ей вопрос.
— Гэйб.
— Да?
— А каким ты видишь свое участие в жизни нашего ребенка?
— Что натолкнуло тебя на такой вопрос? Ты же знаешь, что я планирую принимать непосредственное участие в его жизни, — сразу ощетинился Гэбриел.
— Ну, просто стало интересно. Ты целыми днями на ранчо, а когда наступит весна, дел будет еще больше. Летом же, когда родится малыш, их вообще будет невпроворот. Вот я и подумала, впишемся ли мы в твой график.
— Ну, я внесу в него изменения, чтобы быть с ним.
Розалинда покачала головой.
— Меня интересуют те дни, когда ребенок может капризничать или мне надо будет передохнуть. Ведь это незапланированные события, и тебе придется отрываться от работы.
— Я планирую нанять помощницу — ты забыла, что этот пункт есть в нашем договоре? — сказал Гэбриел, хмуро глядя на нее. — А почему ты сейчас вообще заговорила об этом?
— Я пытаюсь кое-что прояснить. Ты хочешь наследника, ты хочешь быть отцом, я все это понимаю. Но ребенку нужно гораздо больше, чем если ты будешь изредка появляться, а его воспитанием будут заниматься другие.
— Поверь мне, я знаю, что такое плохой отец. Мой собственный отец — великолепный пример, — усмехнувшись, сказал Гэбриел.
Розалинда не стала продолжать разговор, но ее не оставляло ощущение, что их взгляды на роль родителей в жизни ребенка диаметрально противоположны. Она не могла вспомнить момента, когда бы ее отец был недоступен для нее. Даже в период работы в дипломатическом корпусе он всегда заботился о том, чтобы между ними была связь. Ее мать уволилась с работы, чтобы иметь возможность ездить вместе с отцом, и была счастлива создавать уютный дом везде, куда бы его ни забросила служба. А вот для себя такой жизни Розалинда не хотела. Для нее была важна карьера. Правда, так было до того момента, когда она узнала о своей беременности.
Теперь ей предстояло искать способ совместить свое стремление работать и творить с ролью матери. Да, ее потребность доводить все до совершенства создаст ей определенные проблемы, но она наверняка найдет компромисс. Ей придется его найти.
Розалинда положила руки на еще плоский живот. Ей еще не верилось в то, что в ней растет новая жизнь. Жизнь, которая зародилась случайно. Незапланированная жизнь, неожиданная, но драгоценная и желанная.
Они остановились у клуба, оставив машину парковщику. Сняли верхнюю одежду в гардеробе, и Гэбриел повел Розалинду в бар, который был декорирован в модных тенденциях, но сохранил влияние прошлого благодаря темным паркетным полам и охотничьим трофеям на стенах. Пока они шли по коридору, Розалинда ежилась под взглядами множества стеклянных глаз.
В зале они подошли к столику, им навстречу поднялись двое пожилых мужчин.
— Папа, дедушка, позвольте представить вам мою жену, Розалинду Бэнкс.
— Что?! Не Каррингтон? Да что с тобой такое, девочка?! — воскликнул тот, что постарше.
Розалинда обратила внимание, что во время рукопожатия он лишь легонько стиснул кончики ее пальцев, один раз несильно тряхнул руку и тут же выпустил.
Подобные рукопожатия всегда приводили ее в бешенство. Таким образом ей давали понять, что она не ровня или что она не достойна настоящего рукопожатия.
— Рада познакомиться с вами, сэр, — сказала она, пряча за улыбку свое возмущение. Что ж, Гэйб предупреждал ее. — Что касается фамилии, то моя меня вполне устраивала все тридцать лет. Думаю, я отлично с ней проживу и следующие пятьдесят-шестьдесят.
— Гм, в мои дни о таком не могло быть и речи. Он уже тебя обрюхатил?
— Прошу прощения за своего отца, — заговорил другой мужчина. — Он не привык следить за языком и придерживается старых традиций. Он не хотел вас оскорбить.
Розалинда сомневалась в этом, но все равно улыбнулась и пожала руку отцу Гэбриела:
— Рада познакомиться, мистер Каррингтон.
— Зови меня папой или Денвером. Добро пожаловать в семью.
— Спасибо, Денвер.
— Что вы будете пить? — спросил Денвер.
— Я сам принесу напитки. Вам обоим то же самое? — уточнил Гэбриел. Оба закивали. — Тебе горячий чай или что-нибудь прохладительное? — обратился он к Розалинде.
— Чай, пожалуйста, — ответила она.
Наклонившись, он прошептал ей на ухо:
— Ничего, если ты немного побудешь с этой парочкой?
— Уверена, я справлюсь. Едва ли они создадут много проблем за несколько коротких минут, правда?
— Ты их плохо знаешь, — проговорил Гэбриел и пошел к бару.
Денвер и его отец дождались, когда Розалинда сядет, и тоже сели. Денвер наклонился вперед, оперся локтями о колени и сложил руки перед собой. Интересно, подумала Розалинда, а Гэбриел знает, что у него точно такие же манеры, как у отца? Глядя на пожилых мужчин, она запросто представляла, каким он станет с возрастом.
— Гэйб говорил мне, что ты шьешь платья? — сказал Денвер, и его глаза вызывающе блеснули.
— О, уверена, он говорил вам, что я занимаюсь кое-чем более крупным, — сказала Розалинда, устремляя на свекра не менее, вызывающий взгляд. — Да, моя компания создает женскую одежду для особых случаев, но мы известны женской одеждой для отдыха. По сути, мы готовимся выйти на американский рынок и очень рады этому.
— Ты ведь бросишь работу, когда родится ребенок, да? — спросил дед Гэбриела.
— Нет, не брошу, — твердо ответила Розалинда.
— Ты оставишь своего ребенка на попечении чужих людей? — не отставал он.
— Вовсе нет. Если мать и отец работают из дома, им ничто не мешает делить обязанности.
— Гм, в мои времена такого не было. Никогда не видел, чтобы мужик делал бабскую работу. Видимо, ты ждешь, что Гэйб будет готовить и убирать после трудового дня на ранчо?
— Мистер Каррингтон, у нас есть экономка, и Гэйб великолепно готовит. Мне кажется, ему даже нравится иногда готовить. Уверена, мы сумеем распределить свои обязанности.
— Дети — это работа женщины.
— Однако, чтобы сделать детей, нужны оба, так что я не сомневаюсь в том, что ребенку будет полезно, если и воспитывать его будут оба родителя, — сказала Розалинда.
Теперь она понимала, почему Гэбриел не имел ни малейшего представления о воспитании детей — с таким-то дедом.
У нее тоже нет опыта, но она хотя бы знает, что проще работать в команде, чем сваливать всю работу на одного родителя.
— У тебя забавный говор. Ты ведь не американка, да? — продолжал расспросы старый мистер Каррингтон.
— У меня двойное гражданство, американское и австралийское.
