– Сильвина все рассказала Гиацинту! Так что, скорее всего, это именно он попытался сорвать церемонию. Нужно срочно сообщить отцу, чтобы его задержали, – выпалила Луна и осеклась, увидев вытянувшееся лицо Аметрина.
Она и думать забыла, что речь идет не только о военном викариуме, которого она откровенно недолюбливала, но и об отце ее лучшего друга. Она порывисто схватила Аметрина за руки:
– Прости, я не подумала! Я была так возмущена, так хотела добиться справедливости, отомстить за тебя, – из глаз Луны покатились слезы.
Она боялась даже представить себе, что бы чувствовала на месте Аметрина. Если бы Александрит… От одной мысли об этом она расплакалась еще сильнее.
Аметрин крепко обнял Луну, чтобы утешить. Сентария, которая немного отстала, застыла как вкопанная у подножия лестницы, не в силах отвести от них взгляд. Ей совсем не понравилось то чувство, которое вмиг захлестнуло ее от этого зрелища.
Тоненькая Луна, так не похожая на них, словно прилетевшая с другой планеты. И высокий Аметрин, как будто созданный для того, чтобы защищать ее. Нельзя было не признать, что они чудесно смотрятся вместе.
– Они друзья, – произнес Эгирин, но его голос звучал далеко не так уверенно, как ему бы хотелось.
– Конечно, друзья, – с преувеличенной уверенностью подтвердила Сентария и заставила себя подниматься дальше.
Луна немного успокоилась, отодвинулась от Аметрина и, судорожно вздохнув, спросила:
– Если ты не хочешь никому рассказывать, я не буду настаивать. Это твой отец. Решай сам, как нам поступить.
– Я не знаю, – с трудом выговорил Аметрин.
Остальные наконец догнали их.
– Что случилось? – спросила Сентария.
– Это Гиацинт устроил переполох на церемонии, – тихо сказала Луна.
– Ох, – выдохнула Сентария, мигом забыв про объятия.
– Я, конечно, подозревал. Но до последнего надеялся… – проговорил Эгирин.
Кианит и Виолана молча стояли рядом, не зная, что сказать.
Луна глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
– Надо успокоиться и все обдумать. Пойдемте в сад и там поговорим, – предложила она.
Добравшись до беседки, в которой не так давно рыдала Виолана, ребята расселись вокруг стола на деревянной лавочке с мягкими подушками. Беседке предстояло пережить еще одну непростую историю. Плющ, обвивавший ее со всех сторон, завозился и завздыхал, а цветы, закрывшие бутоны и приготовившиеся спать, вновь раскрыли их и с любопытством повернули в сторону беседки. Они попросили широкие листья плюща немного раздвинуться, чтобы им было лучше слышно.
– Давайте разбираться, – решительно начал Аметрин, обведя взглядом серьезные лица друзей. – Откуда Сильвина узнала о моих проблемах?
Все выжидательно уставились на Виолану.
– Ой, – смутилась та. – Это я ей рассказала. Я не знала, что это секрет.
– А откуда ты узнала?
– От Кианита.
Теперь все взгляды устремились на Кианита. Тот тоже слегка покраснел, но отпираться не стал:
– Да, это я рассказал. Виолана заметила, что Аметрина не было в начале первого экзамена, и спросила. Ну, я и объяснил. Я тоже не думал, что это секрет. Тем более я же не первому встречному, а только ей. Она же наша.
– Наша, наша, – успокоил его Аметрин. – Главное понятно. Никто нас не подслушивал и не передавал информацию.
Кианит с беспокойством посмотрел на Виолану. Румянец уже сошел с ее лица, и она опять стала почти прозрачной. Еще одна порция тревог, и ее не будет видно совсем. Кианит под столом незаметно взял ее за руку, пытаясь хоть немного согреть. Виолана взглянула на него из-под полуопущенных ресниц и по привычке обернулась в ожидании осуждающего взгляда Сильвины. Вспомнив, что они больше не подруги, она немного расслабилась.
– Теперь нам осталось узнать, как он все это провернул, – задумчиво проговорил Аметрин. – Ведь отцу был дан приказ не покидать караульного домика.
– Об этом нам могут рассказать только Гелиодор и мой отец. Они должны были сразу съездить к Гиацинту, чтобы все выяснить.
– Идемте и всё узнаем, – решительно сказал Аметрин.
Он встал, сразу заняв собой все пространство. Беседка тихонько охнула и заскрипела дощатыми половицами. Аметрин вышел, следом за ним выскользнула Сентария. Кианит с Эгирином шагнули вместе и застряли в дверях. Беседка испугалась, что настал ее последний час и она сейчас развалится под напором двух плечистых юношей. Но все обошлось. Друзья высыпали наружу, а беседка вздохнула с облегчением и принялась поджидать новых разговоров.
Зайдя во дворец, Виолана оробела.
– Я вас здесь подожду. Вваливаться такой толпой на совет некрасиво, – прошептала она.
– Да, нас слишком много, – согласился Кианит. – Я тоже останусь с тобой.
Сентария, увидев, что даже внук Варисцита стесняется идти на совет, тоже решила остаться. А Эгирин спросил у Аметрина:
– Как тебе будет лучше? Чтобы мы пошли с тобой или подождали тут?
Тот не успел ответить. Дверь скрипнула, и из зала вышли Александрит с Гелиодором.
– О, молодежь, – одобрительно сказал Гелиодор. – И Аметрин здесь. Ты-то нам и нужен! Были мы у твоего отца. Он утверждает, что не отлучался из караульного домика, и куча свидетелей подтверждает его слова.
– Значит, это сделал Карнеол? – спросила Луна.
– Карнеол был на площади только перед началом церемонии. В то время, когда ты его видела, Луна. В момент взрыва он находился в караульном домике. И это тоже подтверждают многочисленные свидетели. Так что это не они. Да и откуда Гиацинт мог знать, что Аметрин в числе претендентов?
– Сильвина призналась, что это она назло всем рассказала викариуму, – выпалила Луна. – Она провалила дароведение и хотела, чтобы еще кто-нибудь не попал на поединки. И не кто-то случайный, а именно тот, кто горел желанием принять в них участие так же, как и она сама. Так что господин Гиацинт все знал.
– Мы опросили воинов, – устало проговорил Александрит, – и все они утверждают, что Гиацинт и Карнеол все время находились у них на глазах.
На сердце у Алекса было неспокойно. Какая-то досада мучила его. Словно он должен был что-то увидеть, причем прямо у себя под носом, но плотная пелена застилала глаза. Это раздражало и мешало связно думать.
– Но он же все знал, – возразила Луна. – Сильвина ему рассказала. Неужели бы он остался в стороне? Кто же тогда бросил огненную сферу? Кому еще это надо?
– А может, Сильвина ничего и не говорила? – предположил Гелиодор.
– Но зачем ей признаваться в том, что она не делала? – возразила Луна.
– Давайте сами у нее и спросим, – решил Александрит.
Через полчаса воздушные придворные доставили в зал советов растрепанную Сильвину. К тому времени, как за ней явились из дворца, она только-только добралась до дома. После ухода Луны и Виоланы Сильвина все тем же высокомерным тоном приказала ветру отнести ее домой. Тот не на шутку разозлился и отказался. А когда Сильвина все-таки заставила его это сделать, в отместку несколько раз уронил ее в самые колючие кусты. Часть пути девушке пришлось проделать пешком, до хрипоты приказывая ветру подчиниться.
