— …
— Ты забрала еще нерожденного дракона в другой мир?! Он мог не родиться, а погибнуть в тебе! Ты понимаешь, Кати?!
Зажмуриваюсь.
— Мне было восемнадцать лет, — шепчу.
— Мам?!
— Я понесла не будучи замужем. Для простолюдинки… — делаю паузу, чтобы собраться с мыслями и не завизжать от душащих меня эмоций, — так бывает. Все эти аристократы с их непомерно раздутым эго, как у тебя, Дамиан... Принц захотел, принц получил. Попади я, не как Екатерина Бестужева, а как Катерина Даккорская, ты бы меня стороной обходил, Дамиан. Ведь аристократок тащат в постель только после свадьбы. А Екатерина Бестужева – никто. Удобное развлечение, глупышка, что влюбилась в декана факультета некромантии. Восторженная девица, что тебя раздражала.
— Кати…
— На первом курсе некромантии училась Лола, ее отец был садовником при дворе Гортезии. Принцу Одрику она приглянулась. Красивая, волосы белые до пят, глаза огромные и голубые. Принц захотел, принц получил. Она понесла. Родился милый мальчик, Лола лишь мельком успела его увидеть… а потом ее с семьей выслали в другой мир, полностью закрыв вход домой. Дали кучу золота, чтобы молчали. Они купили большой дом, отец открыл лавку с цветами и садовыми инструментами, Лола с братьями поступила в Академию. И днем Лола казалась очень сильной, только ночами рыдала в подушку. По сыну скучала. На днях видела газету, там была статья с портретом… о наследном принце Одрике и его сыне Орлине. Милый мальчик, очень похож на Лола. Они приедут в Ландор на праздник, — закусываю губу. — Думаю, она тоже видела эту статью, вот только сына не увидит.
— Кати, я бы так не поступил…
Смеюсь в голос:
— Не строй из себя благородного, Дамиан, ты придумал бы что-то похуже, поизощреннее. Принц Дамиан – главный повеса Ландора.
Даже слез нет, у меня было предостаточно времени их выплакать. Осталась одна обида.
— Екатерина Бестужева исчезла, а на ее место пришла Катерина Даккорская, у внучки графини Селины Даккорской никто и не посмеет отобрать ребенка. Нависала, правда, опасность, что ты успел обзавестись супругой и законным наследником, и жизнь нам мог подпортить закон «о защите чести», но вначале нужно доказать родство, а потом разобраться со мной. Сам знаешь, что я могу создавать ледяную обитель, длань, слезы Одэтты, ледяного палача. А по закону, вызвать одного из нас на дуэль, — показываю на себя и сына, — мог твой законный наследник или супруга, не думаю, что ты бы выбрал кого-то достаточно сильного себе в партнеры. Я бы победила. И наша честь была бы защищена… Но даже тут мне повезло, — указываю на божественный дар. — Эрик родился в браке, он – законнорожденный. Теперь даже ты, Дамиан, ничего не сможешь сделать.
— Не такой уж я и монстр, Кати, — морщится от моих слов.
— Ты хуже, Дамиан. Это влюбленная Катя на твои поступки закрывала глаза, а когда прошла любовь… пелена слетела и глупая Катя прозрела.
Не прошла никакая любовь, но признаваться в этом больно. Словно я предаю себя, наступаю на собственное горло.
— Кати, я вел себя отвратительно, признаю, но если бы узнал о ребенке, то многое бы поменялось.
— Поменялось? Что бы поменялось, Дамиан?
— Я бы признал ребенка и представил ко двору.
— А для меня какое место уготовлено в этой истории?
Дамиан открывает было рот, но теряется. Огонь в глазах гаснет.
— Ты не знаешь, потому что меня в этой истории бы не было.
— Кати…
— Я бы стала грязным секретом, который спрятали где-нибудь в отдаленных землях. Маленький дом среди ничего, где жил бы самый большой секрет принца Дамиана. — Перевожу виноватый взгляд на Эрика. — Прости, сын, некрасивая у твоих родителей история.
У Эрика такой печальный вид. Глаза потухли и стали черными.
Ненавижу себя за это!
Не могла придержать язык за зубами?!
Надо же было начать откровенничать!
Закрываю лицо руками.
Ничего уже не важно.
Дамиан знает правду и сможет помочь Эрику. Эрик знает правду… — вздыхаю, — и надеюсь, что не наделает ошибок в будущем.
— Люблю тебя, ма.
— И я люблю тебя, мой милый мальчик.
— Прости, сын, я постараюсь и стану хорошим отцом.
Глава 19. «Откровение»
Слежу за тем, как Эрик покидает кухню, и начинаю прислушиваться, чтобы не пропустить момент, когда он начнёт подниматься по лестнице. Шаги на первом этаже затихают, но в доме хорошая лестница, как же не хватает поскрипывавших под ногами ступеней. Перевожу взгляд на стоящего рядом Дамиана.
— Ты правда думаешь, что после того, что ты наговорил Северину, я приду и расскажу тебе о ребенке?
— А нечего подслушивать, — недовольно отвечает Дамиан, складывая руки на груди.
— Чего? Я еще и виновата, что подслушивала?! — возмущенно шиплю.
— Тебя не учили, что подслушивать чужие разговоры плохо? Нет, так давай научу! — сколько же наглости и высокомерия в голосе.
— Да ты… — чувствую себя выброшенной на берег рыбой, что молча открывает и закрывает рот, — если бы я не подслушала эти гадости, то до сих пор была глупой влюбленной дурочкой.
— Зато сын был со мной и не страдал!
Делаю глубокий вдох и выдох. Нужно собраться и успокоиться. Вижу, как глаза Дамиана азартно горят, специально выводит меня из себя.
— Легко обвинять восемнадцатилетнюю, когда самому четыреста… — чувствую себя кошкой, которая шипит.
— Сама же влюбилась в принца-повесу.
Удивлено открываю рот.
— Прекрасный принц прядь волос за ухо заправил, а ты уже голову потеряла?! Принц-дракон, ты же у нас любишь драконов. Пищала еще восторженно, когда я перекинулся, ручками хлопала и прыгала.
— Прекрасный принц? Да тебе четыреста лет! — возмущенно тыкаю Дамиану в лицо. — У тебя чешуя на висках! Престарелый принц!
— Престарелый? Эльфийка безухая, да тебе даже постоять рядом со Священным Лесом не позволят!
— А ты ящерица облезлая!
— Ящерица? Пигалица малолетняя! Даже собственные проблемы решить не можешь, сразу сбегаешь. Могла бы ворваться в кабинет, а не сбегать!
— Ворваться? Чтобы опозориться? Делать мне больше нечего! — хмыкаю и отворачиваю голову.
— А побегом ты себя с хорошей стороны показала? В поместье графини сбежала в подушку плакать? На всех подушках порыдала?
Не нахожу слов от возмущения.
— Нечего сказать, Ка-тя? — Дамиан наклоняется к моему лицо и шепчет в самые губы. — Никто у тебя ребенка не отобрал бы, жили бы спокойно во дворце. Сейчас Эрику исполнилось бы девять, идеальное время для первого оборота, — делает несколько шагов назад и трет лицо руками. — А теперь непонятно когда случится этот первой оборот. Через месяц, год или лет сто.
