Я рассматривала грозное оружие. Они покалечат волков Седрика, однозначно, а мне потом с ним возись. Впрочем сам виноват, как он сказал? Это всего лишь волк, и не ему становиться между нами? Что ж, проверим.
– Ладно, Шон…
Несколько секунд пришлось переждать счастливое гавканье.
– Только не убейте никого и сильно не калечьте. Мне потом с Седриком разбираться, не вам.
– Слушаемся, леди.
Вот ведь мужичье, хлебом не корми – дай кому-то задницу надрать. Нет, все же это правда – не было бы мужиков, не было б и войн. «Ничего бы не было. Совсем ничего», – хихикнула я своим мыслям.
Эх, опять чуждая сила меняет мышление и сами мысли; это Тони виноват, что я так легко согласилась на эту их эскападу. Я, наплевав на всё, запустила руки в густой мех, вдохнула запах, несущий vis. А, будь что будет, мужикам нужна хорошая драка, а седриковские сами напросились на трёпку. Засранцы, скопом на одного. Ну ничего, сегодня они узнают, что собачек и розовых обижать нельзя.
26
Меня высадили возле дома Венди. Шон, связавшись с дочкой, предупредил, что мы подъезжаем, и они выскочили встречать, радостно вереща на всю спящую улицу. Девчата рвались потискать пса, но Тони вырвался и Шон приструнил девиц: мол, еще не всё, нечего силу отбирать. Девушки, узнав о готовящейся засаде на волков Седрика, чуть ли не пляски группы поддержки устроили со скандированием. Да… Похоже, только мне в голову приходят мысли о последствиях каких бы то ни было поступков. Впрочем, тоже далеко не всегда… приходят.
Мужчины уехали, а мы поднялись в маленькую уютную квартирку Венди. Там за чашкой травяного чая я рассказала, как всё было; рассказ вышел куда дольше, чем сами события. Поблагодарила Ники и сказала, что самое время сознаться, если еще о чем-то умалчивает; что я настолько благодарна ей за Тони, что прощу всё.
Ники как-то враз погрустнела, стрельнув на подругу глазами, как бы прося помощи; та тут же обняла ее.
– У Ники проблемы, – сказала она грустно, – Ее тело легко меняется, но не так, как ей хочется. Она не может контролировать vis оборотня. Пытается, но получается очень плохо и очень тяжело.
– Ничего не понимаю, – честно призналась я.
– Я обращаюсь в гиену, – тихо обронила Ники. – Так мерзко, – шепотом добавила она.
Я взяла ее ладошку и принялась поглаживать, успокаивая и по чуть-чуть подкармливая.
– Это происходит автоматически, – продолжила зеленая, – Я пытаюсь контролировать vis, но стоит мне на мгновение рассредоточиться – и меня выдергивает в этого мерзкого зверя.
– Это все из-за той мрази и его обрядов, – встряла Венди. Ники с содроганием вспомнила о былом, и неосознанно вывалила на нас яркую картинку-воспоминание.
Бедная, бедная девочка, он использовал ее как проводник для vis и катализатор трансформации. Да как она разум сохранила? Какой кошмар… Какая-то мысль все хотела дооформиться и пробиться до сознания, но я закрылась. Закрылась наглухо, не желая думать об этом. Надо думать о другом – как помочь Ники.
Как помочь Ники?
Фрешит! И его оборотни-инородцы. Они чужды и уникальны, может, их опыт в чём-то поможет. Я озвучила девчатам свои мысли, Венди тут же с видом прилежной ученицы схватила блокнот и принялась его листать.
– Вот! Его домашний номер.
Какая предупредительная умница, в городе всего ничего, а уже координаты всех мало-мальски серьезных filii numinis собрала.
Решили позвонить сейчас. Это только бело-зеленые однозначно спят ночью, а с остальными никогда не знаешь, каковы у них часы отдыха.
Я набрала номер, включился автоответчик
– Доброй ночи, Фрешит, – нервничая произнесла я, – Это Пати Дженьювин… Росео. Я бы хотела с вами поговорить…
Тут трубку сняли.
– Здравствуйте, Пати, я не сплю. Очень удивлен вашим звонком, и… у вас сменился номер?
– Нет, я звоню от своих… вассалов.
– О… Я вас внимательно слушаю.
– Ники… из Майями… Вы ее помните?
– Конечно. Прелестная молодая леди, лечившая нашего главу с вашей помощью. Кажется, у нее задатки универсала?
Вот ведь черные, никогда не упустят чего-нибудь узнать, да они вообще своего никогда не упустят.
– Да, с задатками. Но до универсала ей – как отсюда пешком до Арканзаса.
Фрешит коротко хохотнул моей шутке.
– Так что Ники?
– У нее проблемы… некоторые, а я не знаю, как ей помочь. Вот подумала, может, вы… и ваши знакомые… оборотни-инородцы – сможете нас проконсультировать. Я прошу вас о помощи, – твердо закончила я.
– Это очень хорошо, Пати, – неожиданно тепло отозвался Фрешит, – Приезжайте, когда вам удобно, хоть сейчас, я постараюсь помочь вам обеим, чем смогу.
Мы с девчонками переглянулись, спать никто не хотел.
– Диктуйте адрес.
– Ах, это вы диктуйте, пришлю за вами машину, – он даже не пытался скрыть веселое лукавство в голосе.
Я взглядом спросила у Венди разрешения, та, умничка, состроила страшно сосредоточенную рожицу и выдала адрес на соседней улице. Его-то я и озвучила.
Через четверть часа, переговариваясь громким шепотом, мы стояли под парадным названного дома, Венди наотрез отказалась отпускать подругу одну к неизвестному болотнику, и теперь девочки стояли обнявшись как мерзнущие влюбленные. Как я поняла, тесный телесный контакт для них – привычная и даже необходимая вещь, особенно если они нервничали. А они нервничали, и я тоже. Немножко.
Подъехало такси, за рулем был индус. Поскольку мы все сели на заднее сиденье, у меня не было возможности как следует рассмотреть его vis-зрением, но пах он странно. Может, водитель и не был оборотнем, но и обычным человеком тоже точно не был.
Фрешит жил в одноэтажном квартале в уютном домике, спрятанном за рододендронами, а обязательная лужайка не знала, что такое газонокосилка, и на фоне чаморошных соседок производила удивительное впечатление чего-то настоящего и живого.
Мы только поднялись на крыльцо, как дверь приветливо распахнулась:
– Входите, милые дамы.
Я улыбнулась немножко напряженно. Фрешит, подняв бровь, уставился на меня, а потом треснул себя по лбу.
– Даю слово, что вы покинете мой дом, когда пожелаете, целыми и невредимыми.
– Рада вас видеть, Фрешит, – вместо приветствия произнесла я, заходя в дом. Болотник, казалось, еще больше стал похож на английского бульдога: коренастый и приземистый, на грани уродства, с круглыми глазами и неправильным бульдожьим прикусом, тем не менее, он все же производил скорее приятное впечатление, чем отталкивал. Может, всё дело было в умных и немного грустных глазах.
– Попугайчики-неразлучники, – обронил он, глядя на девчат.
