В пятницу мы поженились. Свадьба гуляла неделю, и горожане говорили только о нас. Разговоры об Олежкиной свадьбе потонули в этом говорливом потоке.
А через восемь месяцев родилась наша девочка. Она не напоминала недоношенного ребенка, сразу была крепеньким розовощеким младенцем.
– Назовём ее в честь моей бабушки Натальи, – предложил муж.
Я охотно согласилась.
Мы души не чаяли в нашей Кудряшке. Она была моей копией, тот же вздернутый носик, губки бантиком, вьющиеся рыжие локоны.
От Славы не унаследовала ничего!
Но он не разочаровался.
– Я счастлив, что Ната – твоя копия. Вы мои девочки, я Вас обеих обожаю!
Однажды в дверь постучали.
Оля! Посмела прийти ко мне. Муж был на работе, Натик спала.
– Что тебе надо?
– Хорошо устроилась! Выгодно.
– Тебе какое дело?
– Хочу увидеть свою племянницу…
– Исключено! Она ещё некрещёная, поэтому пока посторонним нельзя ее видеть.
– Я ее тетя.
– Ты сама вычеркнула себя из нашей жизни!
– Ты даже не посочувствуешь мне? Ведь я потеряла ребенка.
Я вскинула на сестру злой взгляд.
– Оля, может, не было ребенка? Тебе нужно было подтолкнуть Олега к женитьбе.
***
– Так значит, ты думаешь обо мне! – Оля вскочила и пошла на выход. Передумала, вернулась. Вплотную придвинулась ко мне, зашипела:
– Твой муж купил тебя! Купил как товар в магазине. Пришел к Марго и предложил ей сделку. Ее сын отказывается от Златы, а Слава гасит долги Марго. Как ты понимаешь, мать уговорила сына быстро. Он же не мог предать ее, выбрав тебя?! В тот день Олежек позвонил мне, рассказать какая беда приключилась. Думал, я ему друг, дам дельный совет. А я не была другом, я его любила! Приехала в тот же день, помогла сделать "верный выбор".
– Неправда, – из глаз катятся слезы, и я мотаю головой как болванчик.
– Правда! У мужа спроси.
– Уходи! Ты мне не сестра.
Дверь за Олей закрывается, и я бессильно падаю на софу, орошая ее слезами.
Слава приезжает с работы в тот момент, когда я кормлю дочь.
Слезы высохли. Теперь я могу думать рационально.
– Малыш, что-то случилось?
– Ты меня купил?
– Любимая, – Слава падает на колени, целует мне ноги.
– Если любишь, скажи правду! – требую я.
Муж гладит дочку по головке. Смотрит мне в глаза.
– Прости. Я влюбился в тебя в ресторане с первого взгляда. Когда узнал, что у твоего жениха проблемы, воспользовался этим. Выкупил право быть твоим мужем…
Тишина. Нет слов. Даже плакать не могу от злости.
Беру Наташу, ухожу в комнату.
Возвращаюсь через пятнадцать минут одна. Решимость топит меня. По венам бежит злость.
Слава так и сидит на коленях на полу.
Подхожу, сажусь на колени напротив него, зарываюсь пальцами в волосах.
Смотрит на меня щенячьим взглядом.
Я серьезна, как никогда.
– Сделай так, чтобы у них не было этой фермы! Разори их, выпусти всю рыбу, сделай диверсию, сожги ночью кафе. Но сделай так, чтобы эта семейка уехала из нашего города навсегда. Я не хочу, чтобы они ходили со мной по одной земле.
Слава обнимает меня крепко-крепко, заглядывает в глаза.
– Детка, можно я просто им заплачу, попрошу уехать? Мы ведь не хотим брать на себя грех!
Я ломаюсь. Кладу голову мужу на плечо, горько плачу.
– Слава, пусть они уедут!
– Хорошо, дорогая, – целует теплыми губами мои соленые щеки.
– Я тебя люблю, – впервые произношу эти слова.
Славик замирает, будто не верит.
Я и сама не верила, что это произойдет. Думала, люблю Олега. Но я ошибалась. Он был для меня лишь предметом обожания.
А Слава – заботливым мужем.
Глава 29
Демид
Бессильно опускаю руки, укладывая их вдоль тела. Безумно хочется прижать Злату к себе, пожалеть, выразить сочувствие. Но боюсь нарушить нашу идиллию.
Она честно рассказывает о своей жизни, без приукрас.
Внимательно слушаю, записывая мелкие детали в подсознании.
На улице уже светает, и я радуюсь тому, что не придётся спать. После такой истории жизни может присниться чёрт-те что.
Девушка сама забирается ко мне под одеяло, прижимается.
– Ты не подумай ничего. Мне холодно и на душе гадко. Хочется человеческого тепла.
– Конечно, я весь твой.
Обнимаю её, прижимаю к себе аккуратно, так чтобы ничего дурного не вышло из этих утешений.
На улице уже светает. И я радуюсь тому, что лежать и мучиться долго не придётся.
Около входной двери кто-то шебуршится. Мы замираем, прислушиваемся.
Пять утра. Вряд ли это хозяева дома.
Перед окном проносится чья-то тень.
– Злата, ты делаешь мне больно, – пытаюсь отодрать руку девушки, вцепившуюся в мою.
– Сейчас проверю, – встаю, иду к двери. Достаю пистолет, медленно открываю дверь.
Никого.
Только записка, напечатанная на принтере.
«В полночь. В вашей пещере».
– Ты что-нибудь поняла? – трясу Злату. Она с очумевшим взглядом смотрит на письмо. Будто привидение увидела.
Кивает головой.
– Кроме нас со Славой об этой пещере никто не знает!
– Получается, ещё кто-то знает.
Смотрю на расстроенное лицо девушки. Хочу её утешить, но не могу.
– Наверное, на не стоит идти в одинокую заброшенную пещеру, – решаю я, после рассказа Златы. – Опасно. Вот так рисковать.
Злата бросается ко мне, обнимает за плечи.
– Демид, пожалуйста, вдруг они знают что-то о Нате.
Я упрямо насупился. Идти сейчас на поводу у женщины с горячей головой не стоит. Только без тебя.
– Ребята освободятся через два дня. Вот тогда и поедем!
Радость растворяется в карих глазах и исчезает. На её место приходит отчаяние и злость.
– Два дня? Предлагаешь сидеть здесь два дня?
– Почему бы нет. Поговори с сестрой. Пойдёт на пользу.
– Дудки! – Кудряшка отрывается от меня, топает в комнату дочери.
