— Ну, здравствуй, моя любовь. Давненько мы не виделись, да, Оля?! Ты совсем что-то ушла в работу, даже домой не заявляешься, а я все жду тебя, — резкий голос с язвительными нотками бил по ушам, заставляя кожу покрываться мурашками. Непонимание, отрицание, нежелание примиряться с тем, что видели мои глаза.
— Олег, — промямлила я, чувствуя, как внутри все замерло от страха. — Ты что тут делаешь?
Всматриваясь в его лицо, я все больше отступала назад. Его злой взгляд, кривая ухмылка на губах и руки, сжатые в кулаки, но это было не все.
— Не нравится, любимая? — процедил он, коснувшись скулы пальцами, и тут же зашипел от боли.
Его жуткая физиономия наводила ужас, хотелось спрятаться, укрыться и сидеть тихо в уголке.
— Мне тоже неприятно теперь смотреть на себя в зеркало, — приблизившись, процедил он, — спасибо твоему любовнику. Сука, — сплюнул Олег, — отметелил меня, как псину подзаборную.
— Что ты несешь? Артем не мог, — покачала я головой, ощущая, как кровь застучала в висках. Перед глазами все поплыло, превратившись в туман. Я сильнее вцепилась в перила, костяшки пальцев побелели, но мне было плевать.
— Конечно, он же святой — этот твой хахаль, один я говнюк, да?!
— Прекрати, Олег, что тебе надо?! Зачем ты явился?!
— Соскучился, знаешь, посидел, подумал и решил, что пора возвращаться моей женушке домой.
— Я не вернусь, — затрясла отчаянно головой, понимая, что возвращение равносильно казни.
— Да неужели?! А если я скажу, что вот за это, — обвел рукой он свое лицо, — твоему любовничку полагается срок и это будет малой потерей для него. Кажется, у него есть сын, — присвистнул Андреев, цокнув языком. — Как считаешь, мальчонке понравится в детском доме?!
— Что? — сквозь зубы прорычала я, делая шаг вперед. — Ты не посмеешь тронуть ребенка, и наверняка раз Артем тебя так, значит, ты сам виноват.
— Конечно, сам, милая. Но чего не вытерпишь ради своей женщины, — ехидно произнес он, а у меня внутри все узлом свернулось. Выть захотелось, до того было противно видеть Андреева с его перекошенным от гнева лицом.
— Убирайся отсюда, Олег. Все кончено, я хочу развода.
— Что ты говоришь?! Я не ослышался?! — манерно фыркнул он, закатывая глаза. — Нет, Оля, я жду тебя вечером дома, иначе… — почесал он переносицу, — твой Кузьмин окажется за решеткой, поверь, я это проверну на раз. Хотя ему давно там самое место. Чертов ублюдок. Срать мне, что ты трахалась с ним целый месяц, наставляя мне рога. Боже, не могла что ли выбрать кого получше. Так вот, — продолжил он, — после работы, чтобы пришла домой. Иначе коптить этот воздух ему останется считанные дни, уяснила? Или ты не веришь мне и желаешь убедиться, что я слов на ветер не бросаю?!
Как не расплакалась тогда — сама не знаю. Просто ненавидела всей душой мужа, поражаясь, как не могла разглядеть за все время его нутро. Что сделало Олега таким, неужели жизнь со мной?! Может это я виновата в том, что он озлобился, превратившись в мерзавца. Страх за Артема и Тимку перекрывал всю жалость к себе. Я не знала, что делать. Ведь соглашаясь на условия мужа, потеряю Артема навсегда. А попытавшись пойти против течения… Господи, за что мне это?! Почему именно сейчас, когда новая жизнь зародилась у меня под сердцем?!
Я прикусила губу, усевшись на пол в служебном туалете. Подтянула колени к подбородку и позволила себе слабость. Расплакалась от бессилия, хотя, наверное, просто тихо умерла в очередной раз.
Глава 14. Артём
День выдался непростым. Заказов было много, словно у половины района техника, сговорившись, решила сломаться в один день. С одной стороны, я был доволен, что подзаработать получится, с другой же, понимал, что корпеть над этим предстоит до самого вечера. А хотелось, конечно, прийти пораньше, ужин приготовить, а там уж и Оля с Тимкой вернутся домой. Скучал по ним, остро так, до боли в груди. Мгновениями ловил себя на странном ощущении, необъяснимом, тревожном, будто вот шел по краю, но понять, куда и зачем не выходило. Списывал все на нервозность, да волнение, ведь боялся подвести тех, кто рассчитывал на мою помощь. Гнал прочь от себя дурные предчувствия, стараясь втемяшить в свою голову, что все это просто отголоски прошлого. Да, есть нерешенные задачи, но верил, что вскоре мы с Олей сможем преодолеть все трудности.
А возвращаясь вечером домой, постоянно оглядывался, словно ожидая удара извне. Губы прикусывал, не понимая, что за ерунда творится. Сумерки начали уже сгущаться, в окнах, как ни странно, горел свет, что меня удивило немного. Я даже на часы взглянул, присвистнув. А когда поднялся домой, обнаружил, что Тимофей лежит на диване, свернувшись калачиком. Я скинул ботинок, стянул куртку и поспешил к нему.
— Тим, ты чего? Что случилось? Где Оля? — тысячи вопросов готовы были сорваться с языка, но сын взглянул на меня заплаканными глазами, а у меня сердце остановилось, кажется.
— Папа, — подскочив с постели, обнял меня Тимка, устроив свою голову на моих коленях.
Я погладил его по спине, тяжко вздохнув. Ни черта не понимал, что творится, почему сын в слезах, где Ольга. Что могло случиться?!
— Тим, тебя кто-то обидел?
— Оля не придет больше, — захныкал Тимофей, размазывая слезы по щекам.
— Что? — только и смог я произнести и то, кажется, не с первого раза. Элементарный вопрос, а у меня он колом в горле застрял.
— Она меня пораньше привела, — заикаясь, начал сын говорить: — Сказала, что ей надо домой к себе вернуться, она больше не будет жить с нами. И просила, — шмыгнул он носом, — чтобы я передал тебе, что ее искать не надо. Пап, она нас больше не любит?!
Я сжал Тимку в кольце своих рук, уткнулся носом в его макушку и сам готов был разреветься вместе с ним. Сердце стучало о ребра, перед глазами мушки появились, все казалось нереальным. Сном дурным, розыгрышем, чем-то ненастоящим. Ну, как она могла, почему именно сейчас?!
Я хотел кричать, выть, разнести все вокруг в щепки, и, наверное, начал бы крушить квартиру, если бы не ребенок. Он был сдерживающим механизмом, тем человеком, ради которого я должен был держать себя в руках. А внутри все разъедало кислотой. Непонимание, боль адская, острая, словно кто-то меня резал без анестезии, я истекал кровью, умирая на операционном столе, но всем было плевать. Оле было плевать на нас. Неужели наши отношения для нее были пустым местом?! Нет, я не верил, ни хрена не мог поверить в это. Ее глаза не могли врать!
Вскочив с постели сына, я подхватил свой костыль и направился в коридор. Нет уж, если она думала так легко избавиться от меня — не выйдет. Я не желал ее отпускать. Твою же мать… Я любил эту женщину, я жил ради нее, и вот просто так вычеркнуть нас не мог позволить ей сделать.
— Пап, — захныкал Тимка с новой силой, — ты тоже меня бросаешь?
— Нет, Тим, конечно, нет, — застегивая куртку, выдохнул я, стараясь не сойти с ума. — Я скоро вернусь, обещаю. Хочешь, Соньку попрошу, чтобы она с тобой побыла?
