— Повидать пришел. Соскучился по жене.
— Какая она тебе жена?! — усмехнулся Артем, обняв меня за плечо. — Поздно ты опомнился, чего ж не берег ее, а?! Зато лупил, унижал, смешивал с грязью, по-твоему, так с женами себя ведут?! Вон из моего дома!
— А иначе что? Костылем забьешь?! — рассмеялся отец Олега.
— Иначе, — сделал Артем шаг к Андрееву, буквально уничтожая того взглядом. — Я за шкирку вас по очереди выкину из собственной квартиры! Что, думаете, раз одноногий, так сил нет, да?! Мозги свои пропили совсем, мир крутится не вокруг вас, и женщину я свою тронуть такому козлу, как твой сыночек, не позволю. Я вообще не позволю никому ее обидеть, уяснили?!
Те только злобно хмыкнули, слова-то Кузьмина, конечно, до них долетели, но вряд ли были услышаны. Таким, как бывшие родственники, проще прикинуться идиотами, чем подчиниться чужой воле. Они знали лишь одну правда — свою. И что их могло обуздать — я не знала. Закон?! Возможно, но это все не просто.
Чувствовала, что Олег давно испачкал руки в грязи, как и его папаша, но доказать не могла. Мысли же к делу пришить невозможно.
Один против двоих Кузьмин стоял стеной. Огромной, мощной, давя их своей энергетикой. Я смотрела на его широкую спину и пыталась унять сердцебиение, понимая, что пришли они лишь пугать. Применять какое-либо физическое воздействие на чужой территории — кишка тонка.
— Это мы еще посмотрим, кто кого, — выпятив грудь вперед, блеснул Олег глазами, — не строй из себя героя, поверь, она может возненавидеть тебя в один миг, — подмигнув мне, произнес Андреев.
Мне стало не по себе от его взгляда, только слова я не приняла близко к сердцу, они рикошетом отлетели от той стены, что воздвигла мысленно, отлетели и упали на пол осколками.
Артем двинулся на них, опираясь рукой на костыль. Я, забыв об осторожности, метнулась вперед, желая поддержать его в любой момент. Мы были одним целом не только в постели, но в других сферах жизни. Ощущали на расстоянии друг друга, знали, когда каждому требуется помощь, хотя бы доброе слово. Он уверен был, что я за спиной в безопасности, потому двигался на Андреевых подобно танку. Шел защищать свою женщину, свой дом, своего ребенка.
Мужчины переглянулись между собой и покинули квартиру, лишь на лестничной клетке Олег обернулся, долго смотрел на нас с Кузьминым, а у меня сердце уходило в пятки. Я так мечтала все это стереть, оставив лишь девственный лист, на котором смогу заново что-то нарисовать, только уже другими красками — яркими, весенними.
— Готовься к сюрпризу, жена, — бросил он на прощание, заставляя дрожь пробежать по позвоночнику.
Нельзя было волноваться, ни в коем случае, но… Как ни удариться в панику, когда тебя откровенно ненавидят и всеми фибрами души желают зла, хотя… была ли она — душа у Андреева?! Осталась ли она или давным-давно превратилась в грязные лоскуты, которые жестоко трепал зимний ветер.
Они ушли, а я так и продолжала дрожать, сжимая кулачки. Прикрыла веки, отпуская все, позволяя раствориться в воздухе эмоциям. Устала. Боже, как я устала!
Подошла к Артему, обвила его талию руками, прижавшись щекой к его спине, вдыхая аромат его кожи и не было для меня запаха лучше в мире. Слушала его сердце, считала каждый удар, который эхом отражался от стен квартиры.
— Не бойся, — прошептал он, замерев на миг. — Они не смогут нас разлучить. Никогда!
— Верю тебе, — произнесла я тихо, — только безумно хочу, чтобы все это закончилось, чтобы жизнь началась спокойная.
— Это нам только сниться может, — куда более весело выдал Артем, — вот родится малыш, и о сне забудем окончательно, как и покое.
— Я буду самой счастливой. Потому что мама, потому что ты — моя судьба, — обойдя Кузьмина, встала я на цыпочки, потянувшись к его губам. — Люблю тебя, Артем, и пусть делают, что хотят. Никто не сможет порвать эту нить между нами.
— Вот, — коснувшись моих губ своими, пробубнил Кузьмин. Поцелуй вышел кротким, но безумно нежным. Хотелось зажмуриться и мурлыкать, подобно мартовской кошке. — Я написал сообщение Сергееву, он, конечно, забурчал, как старый дед, но пообещал помочь.
— Он замечательный друг. Тебе повезло, кстати… Чем он тебе обязан?
Кузьмин смутился, почесал переносицу, прикусывая нижнюю губу. Видимо, не хотел об этом говорить, но поймав мой любопытный взгляд, только выдохнул. Развернувшись, поплелся в комнату, кивнув мне. Я пошла следом, чувствуя, что у Артема полно тайн и рассказывать о них он будет постепенно, рано или поздно откроется мне полностью, а я лишь удивляться буду, насколько он добрый.
Начинался период сюрпризов. И не все они, как выяснилось позже, были приятными для меня!
Глава 18. Артем
Когда Ольга была рядом, я чувствовал себя самым сильным и уверен был, что преодолеть все смогу на свете. Разрушу барьеры, перешагну замки из песка и все смогу вынести, ведь это волшебное ощущение — ожидание чуда. И я ждал свое маленькое чудо, которое должно было появиться на свет ближе к осени. Недели считал, пытался Олю оберегать, даже уговорил ее взять больничный. Зима все-таки на дворе, скользко, вирусы, мало ли. А так мне было спокойнее, да и ей требовался отдых, хотя бы моральный. Только, кажется, никто не желал его ей предоставлять. Появление Андреева ее чуть из колеи не выбило, но она молодец, сумела взять себя в руки — не раскисла, не впала в уныние, забивая свою голову вечными вопросами: почему?!
Именно она подтолкнула меня, чтобы наконец-то решился попросить Сергеева о помощи. Да и он сам не раз намекал, что хорошо бы отыскать ту девушку. Зачем? Сложный вопрос. Наверное, чтобы выдохнуть, убрать руку с пульса, понимая, что у нее все сложилось в жизни на отлично. Волновался, но судорожно набирал пальцами сообщение, боясь выглядеть при этом дураком. Только Сергеев понял, возможно, ухмыльнулся там, но помочь согласился.
А тут еще и Оля настойчиво просила рассказать ей, почему Даниил стал настолько мне близок. Да в молодости мы приятельствовали, но… никогда бы не подумал, что сможем сохранить дружбу и спустя годы.
— Расскажи, — прижимаясь к моей груди щекой, просила Оля, — Кузьмин, ну неужели это такая тайна?
— Нет, Оль. Да я и не скрываю, просто не хвастался всем подряд, смысла не видел.
— Ты скромный, как настоящий герой, — погладив по предплечью, промурлыкала она.
Мне была приятна ее близость. Голос до боли родной, что струился самой лучшей музыкой. Она казалась воздушной, легкой, словно пушинка тополя, что так высоко летала, гонимая порывом июньского ветра. Я любовался ее тихой улыбкой, ямочками на щеках, и мечтал, чтобы наш малыш был похож на нее. Я любил Олю, любил больше собственной жизни!
— Я думаю, что каждый человек, если он действительно считает себя таковым, поступил бы точь-в-точь. Понимаешь, мы были непростыми подростками, росли еще в таком районе, что вечерами в одиночку лучше не передвигаться. И в общем, так вышло, что в конце весны… — поскреб я затылок, делая вдох, — решили мы сократить путь до дома. Пошли не через мост, а по льду. Глупые были. Видели, что вдалеке рыбаки сидели, ну и решили, что если уж они там при всем параде, то нам-то уж точно ничего не будет. Данька первым двинулся, прошли метров двадцать, наверное, как треснул лед. Откололась льдина именно в том месте, где Сергеев стоял.
