— Ты влюбилась в него, — объяснила Гая, но с явной настороженностью. — Наверное, слишком сильно.
— Я боюсь, вдруг это мне навредит? — я осмелилась высказаться до конца. — Что будет если мы расстанемся? Я уже не смогу принять нормальные отношения? Все мне будет казаться пресным?
Гая тяжело вздохнула.
— Афиночка, я очень хочу тебя успокоить и поддержать, но я правда не знаю что будет дальше. Ты еще так молода! Это ведь твои первые отношения! Все может быть. Тебе может стать некомфортно в них. Возможно, доктор Никель начнет себя как-то некорректно вести. Ты должна слушать только себя. И заботиться прежде всего о себе.
— Я не хочу с ним расставаться, — всхлипнула я. — Я жить без него не могу!
— Афиночка, — Гая обняла меня и погладила по голове. — Но ведь сейчас у вас все хорошо? Почему ты об этом заговорила?
— Потому что я боюсь того, что будет дальше, — призналась я. — А если мне будет больно? Если придется терпеть? Я не могу расстаться с Армином! Я боюсь превратить эти чувства в зависимость. А если они станут такими, то Армин будет идти все дальше и дальше, а мне придется мириться с этим?
— Он… наказывал тебя за что-нибудь? — осторожно спросила сестра.
— Да, — кивнула я. — Я не скажу, что это было неприятно, наоборот, даже весело. Но так ведь будет не всегда? Он просто не хочет меня спугнуть?
— Афин, — решительно заговорила Гая. — Я не хочу тебя обнадеживать, но и не хочу отговаривать. На своем примере могу сказать, что я до безумия люблю моего Декарта. Мне кажется, если бы он был со мной слишком строг, даже жесток, я бы все равно не смогла от него уйти. Я люблю его самой преданной любовью. Для меня было бы лучше терпеть какие-то неприятные моменты, чем расстаться с ним. Но… Я же вижу как он меня любит. Насколько бережно ко мне относится. Но в этом и заключается доверие. Ты не знаешь что тебя ждет дальше, не знаешь как поведет себя твой любимый человек в определённой ситуации. Но ты должна ему верить и быть честной, особенно перед собой. Любые отношения — это риск. Но ты не одна. Ты всегда можешь поговорить со своим мужчиной. И у тебя есть я. А у меня — Декарт, который точно не даст тебя в обиду. Он тоже волнуется за тебя. А зная, какой он нелюдимый, то ты одна из пяти близких ему людей, за кого он волнуется.
— Спасибо, — мне стало немного спокойнее после слов сестры.
— Афиночка, — Гая продолжала гладить меня по голове, — ты, пожалуйста, просто будь честной и ничего от меня не скрывай. Я как никто другой могу тебя понять. Если тебе больно, страшно, неприятно от действий доктора Никеля, сразу скажи мне. И сразу скажи ему. Никогда не держи это в себе и не усугубляй. Обещаешь мне?
— Да, — я прижалась к плечу сестры.
— Но если до сих пор этого не случилось, — продолжала она, — то просто наслаждайся своей влюбленностью. Не порть отношения раньше времени. Иначе так ты все загубишь еще быстрее.
— Ты права, — вздохнула я. — Мне просто очень хотелось поделиться с тобой моими страхами. Спасибо.
— Пойдем в палату? — предложила Гая.
— Нет, — я пригрелась на солнышке и мне было лень даже шевельнуться. — Давай еще посидим, пожалуйста. Я так люблю весну. А эта весна такая особенная…
— Конечно, — Гая поцеловала меня в висок и еще уютнее обняла меня.
Какое счастье, что у меня есть такая сестра!
Гая ласково гладила мне волосы под теплым солнышком, что я даже задремала. Буквально на несколько секунд, но тут я вдруг услышала сердитый голос Армина.
— Афина! — выкрикнул он, а через секунду позвал меня еще раз, но уже совсем близко ко мне. — Кто разрешил тебе покинуть палату?
— Господин Никель… — виновато забормотала Гая. — Это я виновата, простите! Афина так хотела погулять на солнышке… А я не догадалась спросить. Не наказывайте ее, пожалуйста.
Армин помолчал несколько секунд, затем перехватил мои руки и помог мне подняться со скамейки.
— Гая, — наконец обратился к ней он, — я уже заверил Вас, что никогда не наврежу Афине. Я не нарушу своего слова. В остальном я предпочту действовать на свое усмотрение. Вы и сами понимаете, что наказания не всегда бывают неприятными.
Я густо покраснела от слов моего врача.
Он будто прямым текстом заявил моей сестре, что сделает со мной что-то неприличное и жутко эротическое. Хорошо, что он сообщил это только Гае, а не моей маме. Иначе назрел бы еще один скандал.
— Понимаю, — деликатно ответила Гая. — Но… я готова понести наказание за Афину. От рук моего Хозяина, конечно. Простите меня, Господин Никель.
— Я могу вызвать Вам такси, Гая, — смягчился он. — Думаю, Декарт Вас уже потерял.
— Да… пожалуйста, — согласилась она. — А… что насчет моей повинной?
— Ничего, — одновременно мягко и строго заявил Армин. — С моей стороны здоровью Афины ничто не угрожает. Вам не о чем беспокоиться.
Армин обнял меня за талию и повел вперед, очевидно, чтобы довести Гаю до дороги. Через несколько минут машина приехала, и Гая, попрощавшись со мной, окончательно уехала, а я осталась один на один с моим строгим Доктором. Я не стала говорить первой, чтобы не разозлить его еще больше, поэтому ждала действий от него.
В полном молчании он проводил меня до палаты, затем тщательно вымыл мне руки и лицо, затем обработал мне глаза.
— Афина-а, — рыкнул он и запер дверь палаты на замок. — Ты специально нарываешься? Думаешь это весело?
— Нет, — у меня внутри все похолодело. — Простите, Доктор Армин.
— Я еле сдерживаюсь сейчас, — грозно сообщил он. — Я только вчера твоей маме объяснил, что тебе запрещено в принципе выходить на улицу! Любая пыль, ветер, соринка, выхлопной или сигаретный дым могут спровоцировать сепсис, а ты так беспечно уходишь гулять? Ты даже гарнитуру не надела! Как я должен был тебя найти?!
— Простите… — пискнула я и вся сжалась от страха.
— Я уже снова подумал, что тебя твоя мама похитила! — бушевал Армин. — Не знал где тебя искать! Ты даже Юлю не предупредила, что покидаешь палату! Мне что, на дверь цепь повесить?!
— Простите… — уже дрогнувшим голосом попросила я.
Не думала, что Армин так разозлится.
— Ты хочешь окончательно лишится зрения? — Армина было не остановить. — Тебе нужно было сделать операцию уже два месяца назад! Ты все тянула. В день, когда я назначил операцию, ты травмировала глаза. Ты понимаешь, что ты можешь больше не вернуть зрение? Что то, как ты видишь сейчас — этот максимум, который я смогу восстановить после операции, если за эти дни ты не навредишь себе как-нибудь еще?!
— Доктор Армин, — всхлипнула я, — мне страшно… Пожалуйста! Обнимите меня!
Армин сделал это немедленно. Он действительно сильно злился. Его грудь грозно вздымалась от яростного дыхания, а руки железными тисками сжимали меня. Но все же он меня обнял. Он понимал, что я не могу полноценно оценить его реакцию, так как не вижу его лицо.
