Тайг ничего не ответил. Он просто продолжил смотреть на меня.
Я скинула тяжелые одеяла на вымытый до блеска деревянный пол. Кто-то одел меня в платье из серебристого шелка, которое облегало мое тело, как жидкий лунный свет.
– Что на мне надето?
– Платье, – ответил Тайг.
В районе пояса на платье темнеют пятна, ужасно похожие на кровь.
Перед глазами мелькнули воспоминания о пропитанных кровью простынях и окровавленном лезвии.
Так это моя кровь!
Я вскочила с дивана. Нахлынувшая волна головокружения отбросила меня назад, и я села на бархатный подлокотник, чтобы не упасть. Я провела рукой по животу, пытаясь нащупать швы. Где же они? Где боль? Хоть какие-то следы от кинжала, которым пронзила меня ведьма?
– Фида ударила меня кинжалом. – Я встретилась с Тайгом взглядом и замерла. – Она ударила меня кинжалом и сказала…
Он медленно встал и бросил книгу на кресло.
– Это не может быть правдой, – прошептала я, делая неуверенный шаг к Тайгу; ведьма обманула меня. Это единственное разумное объяснение. – Скажи мне, что ты не Ганканах.
Между нами воцарилось молчание, а затем Тайг поморщился.
– Я не могу, – сказал он.
Так это правда.
О боже! Я переспала с убийцей сестры.
– Ты мерзавец! – Я набросилась на Тайга с кулаками, ненавидя его ложь и ненавидя себя за то, что позволила обвести себя вокруг пальца. – Я доверяла тебе!
Какая же я глупая! Самая настоящая дура!
– Успокойся, Кейлин, – сказал Тайг, сжимая холодными руками мои запястья. Он усилил хватку и притянул меня к себе. – Прекрати драться, черт побери. Я знаю, ты злишься, но у меня не было выбора.
Сильные руки, которые некогда так нежно обращались со мной, теперь сжимали меня стальной хваткой.
– Ты мог бы сказать мне правду!
– Чтобы ты проткнула меня насквозь этим треклятым кинжалом? – прорычал Тайг мне в ухо. – С момента нашей первой встречи ты только и твердила, что тебе нужно убить Ганканаха. Неужели ты думала, что я подниму руку, скажу: «Вот он я» – и позволю тебе лишить меня жизни? Может, она не такая уж ценная, но она все равно моя.
Он отпустил меня и поправил свой безупречный черный жилет. Впервые с тех пор, как мы встретились, на его одежде не оторвано ни одной пуговицы.
Может, она не такая уж ценная, но она все равно моя.
Жизнь Тайга вообще ничего не стоит после того, что он сделал. Со мной. С Эйвин. Если бы у меня все еще был кинжал, я бы вонзила его Тайгу в сердце.
– Я отдалась тебе!
– Я помню, – сказал он с легкой ухмылкой.
Воспоминание о его порочных губах на моем теле все еще слишком яркое. Слишком болезненное. Подумать только, а ведь я начала проникаться симпатией к этому лживому подонку.
– Все это время ты вел себя так, будто не знал Эйвин, но ты ее знал. Ты знал, что она хорошая, добрая и самоотверженная, и все равно убил ее.
– Я не убивал ее.
– Я видела, как ты убил ее своими отравленными губами.
Он забрал ее последний вздох. Он забрал у меня сестру.
– Еще раз повторяю: мои губы прокляты, а не отравлены, – простонал Тайг, закатывая глаза.
– Как будто это имеет значение! Эйвин умерла из-за тебя!
– Она не умерла! – взревел он, и меня отбросило на диван вспышкой магии.
Не умерла.
Не умерла.
Не умерла.
– У нее не было пульса.
Комната закружилась перед глазами, как в бальном танце. Пятна цвета и света становились все более и более размытыми с каждой секундой.
Эйвин мертва.
– Я выбирала ее погребальное платье. Я произнесла прощальные слова на ее похоронах. Эйвин мертва.
В поле моего зрения попала пара черных сапог, и голова перестала кружиться. Я подняла взгляд на Тайга.
– Ты права. Фактически она мертва. Но не навсегда. Мои губы прокляты, – медленно сказал Тайг, как будто разговаривал с ребенком.
– Это я уже слышала, – огрызнулась я.
– Может, и слышала, но явно не понимаешь, что это значит. Мои губы прокляты, и тот, кто целует меня… – Тайг открыл рот, но не смог договорить.
Его лицо исказились от боли, как в ту ночь, когда он попросил отдать ему кольцо. Он потянул за темный галстук, свободно повязанный вокруг шеи, и расстегнул воротник. Он стиснул кулаки и сделал глубокий вдох.
– Кто бы ни… Поцеловал меня…
Его лоб покрылся капельками пота, вена на лбу запульсировала. Что бы Тайг ни пытался сказать, у него не получалось.
Тайг проклят. Он монстр с проклятыми губами, которые дарят проклятый поцелуй.
Проклятый поцелуй! Если Тайг проклят, то кто бы ни поцеловал его, тоже…
– Тоже проклят! – воскликнула я.
Эйвин проклята.
Проклята, но не мертва.
Проклята, но не навсегда.
Как долго продлится ее проклятие?
– На год и один день, – прошептала я.
Неужели все так просто?
Тайг с облегчением выдохнул и провел рукой по темным волосам.
– Наконец-то до тебя дошло.
– Она вернется.
Я с трудом верила услышанному. Эйвин вернется. Той ночью в пабе, когда я попросила у Тайга совета, он сказал, что мне лучше ничего не делать, потому что в убийстве Ганканаха нет смысла. И это правда. Он говорил правду.
Но оставался еще один кусочек головоломки, который так и не встал на место.
– Но зачем ты ее проклял?
Почему он выбрал в жертвы именно мою сестру?
Тайг провел рукой по лицу, размазывая сажу по скуле.
– Я обещал Эйвин, что не скажу тебе, но мне кажется, ты уже знаешь ответ.
«Я все исправлю, – сказала Эйвин в день своей смерти. Ты должна довериться мне. Я люблю тебя, Кейлин. Что бы ни случилось, пожалуйста, помни об этом».
Неужели Эйвин пожертвовала собой ради меня? О чем я только думаю? Именно так бы и поступила моя самоотверженная сестра. Она бы не задумываясь пожертвовала годом жизни, чтобы я смогла выйти замуж за любимого мужчину. Если бы она расторгла помолвку, то отец Роберта воспринял бы это как публичное оскорбление. Он бы не позволил мне и Роберту заключить брак после такого. Но если бы Эйвин «умерла», то мы с моим будущим супругом унаследовали бы поместье и состояние моего отца. А поскольку мой отец и отец Роберта уже договорились объединить семьи ради капитала, то после «смерти» Эйвин они вряд ли бы отказались от своей сделки и женой Роберта стала бы я.
