И он смотрит на меня. Смотрит и будто говорит глазами:
– Я тебя достану, Королевна. Слышишь меня? Достану.
– Для тебя это уже ничего не изменит. Но ты можешь попытаться. А пока будешь отсиживать свой срок, подумай о том, что мы могли бы быть вместе. И я могла бы быть твоей. Но по-другому. Не так вот – Проговариваю это про себя и понимаю, что слышит. Читает по моему взгляду. Усмехается, подмигивает, пока судья заканчивает зачитывать приговор. Пятнадцать лет строгача…
Я долго гуляю по пустынной улице, вглядываюсь в лица редких прохожих. Всё как обычно везде. Везде, кроме моей души. Там, глубоко в сердце поселилась боль. Ещё вчера она не была такой сильной и я, видимо, верила, что он выкрутится, ведь это Шамиль Хаджиев. Но сегодня я понимаю, что это всё. Он теперь в тюрьме и выйдет оттуда не раньше, чем отмотает весь срок.
Рядом останавливается чёрная машина с наглухо тонированными стёклами. За ней вторая. Я тоже останавливаюсь, потому что знаю, кто это. Дверь первой машины открывается, вижу лицо Хаджиева-старшего.
– Присаживайся, Валерия, – приглашает он меня, и я покорно лезу в салон. – Как себя чувствуешь? Ты очень бледная.
Чувствую себя, и правда, паршиво. Меня слегка укачивает и становится трудно дышать из-за плотного запаха освежителя.
– Вы что-то хотели мне сказать? – поднимаю на него глаза.
– Хотел убедиться, что ты в порядке. Но похоже это не так. Верно, Валерия?
Я вглядываюсь в его лицо и не могу понять, чего он от меня хочет. Выражение совершенно нечитаемое.
– Верно. Не так. Я не хотела всего этого. Вы, наверное, и сами понимаете. Если бы он не пытался убить моего отца, я бы… Я отдала бы ему деньги. Нашла бы способ. Но он поступил со мной нечестно. И я обязана была так поступить. Скажите мне, на что пошли бы вы ради своей семьи?
Он усмехается как-то невесело, печально даже. Кивает задумчиво.
– На всё, Валерия. Ради своей семьи я пошёл бы на всё. Именно поэтому я позволил тебе посадить моего сына.
– Что? – непонимающе вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять… – Зачем вам это было нужно?
– Затем, что мой сын не тот принц, о котором барышни любят читать книжки. А ты ждёшь от него ребёнка. И я бы не хотел, чтобы с тобой что-то случилось. А мой сын, к сожалению, не отличается здравостью своих поступков.
– Откуда вы… Вы что следили за мной? Зачем? Чего ещё мне ожидать от вашей семейки? – я почти срываюсь, но приказываю себе остыть. Всё бесполезно.
– Я привык знать о своей семье всё, Валерия. А ты, как бы не хотела обратного, всё же моя семья теперь. Ты входишь в неё, нравится тебе это или нет.
Я застыла. Закрыла глаза и попыталась досчитать до десяти, как советовала Надя на одном из наших сеансов. Не вышло.
– Знаете… Лучше оставьте меня в покое. Мой ребёнок только мой. И я хотела бы сейчас уйти. Я могу уйти?
– Разумеется. Ты можешь уйти и тебя никто здесь не удерживает силой. Но я хотел довезти тебя до больницы, чтобы ты увиделась с отцом. Вероятно, ты отключила телефон на заседании, и доктор твоего отца не смог дозвониться.
– Стойте, что? – горло сдавило спазмом мгновенного испуга. – Что с ним?
– С ним уже всё в порядке, Валерия. Твой отец пришёл в себя. Доктор сказал, что его жизни больше ничего не угрожает. Надеюсь, горечь сегодняшнего дня разбавит эта хорошая новость. Так тебя довезти?
– Да! Спасибо… Довезите, – промямлила тихо и невольно прижала руку к животу. Они знают. Они обо всём знают. А ведь я хотела сбежать. Хотела спрятаться от них и родить своего ребёнка где-нибудь в другой стране… Подальше от этих всех сраных кланов, калечащих жизни, от больших денег и точно таких же проблем. Просто уехать.
Машина остановилась у больницы, дверь мне открыл водитель Хаджиева. А я ринулась, чтобы выйти, но тут же остановилась.
– А знаете что? Это вы виноваты. Вы виноваты во всём. Вы сделали женщине ребёнка и оставили её, прекрасно зная, какая судьба их ждёт. Вы знали, что мать Шамиля хотела утопить его в ванне, когда тому было пять лет? Просто представьте на минуточку, что тогда испытал бедный ребёнок? Из-за вас. Из-за вашей трусости или упрямства, я не знаю. Но виной всему вы и никто больше! Всего доброго вам, Саид. Живите дальше в своём страшном мире. Но мой ребёнок с вами не будет. Он не станет одним из вас. Никогда, – я смотрела прямо в глаза этого человека и понимала… Он знает всё сам. Всё, что я озвучила, ему известно. Но, судя по всему, плевать.
– Как бы там ни было, Валерия, но мой будущий внук уже член нашего клана. Он уже один из нас. Один из наследников. Куда бы ты не подалась и где бы не спряталась. От будущего не спрячешь.
ЭПИЛОГ
Четыре месяца спустя:
– Привет, папуль. Ну как ты тут? – кладу на тумбочку пакет с фруктами, сажусь рядом. Отец кривится, взглянув на апельсины.
– Была бы нормальной дочкой, принесла бы отцу хорошего коньячку. А не вот это вот всё. Я тут уже за столько времени овощем стал. Скоро фруктовым желе гадить начну.
– Ну, с коньячком тебе придётся повременить ещё полгода минимум. Так сказал твой доктор. И не прибедняйся, всё у тебя хорошо. Анализы замечательные.
– Яйца бы ему дверью прищемить, доктору твоему, – ворчит недовольно папа, но по глазам вижу, рад меня видеть. Как и я его. – Ладно. Скажи лучше как там мой внук поживает?
– Хорошо поживает, пап. Пинаться начинает. Футболистом, наверное, будет, – прячу глаза, отчего-то смутившись. Наверное, из-за возникшей мысли о Шамиле.
Мне хотелось бы знать, как он там… О чём думает, какие планы строит. Ведь по-другому и быть не может. У Шамиля всегда есть запасной вариант. Правда, не в этот раз.
Король задумчиво усмехается.
– В меня пошёл, значит. Смотрю на тебя, Лерка… Смотрю и горжусь. Сильную я дочь вырастил. И несмотря ни на что правильную. Не предала отца, любовью своей поступилась. Ведь любишь этого мудака, да? По глазам вижу, что любишь.
– Пап, перестань, – отвожу взгляд в сторону. Какая там любовь, – вру. Бессовестно вру даже себе. – Я ребёнка оставила не из любви к нему. Просто малыш ни в чём не виноват. Сейчас бы детям расплачиваться за грехи чокнутых отцов.
– Это камень в мой огород? – смеётся.
– Да нет, пап. Скорее в мой. Просто у меня было время подумать. Мой малыш не виноват в том, что натворил Грешник. Как и ты не виноват в том, что натворила я. И тем не менее, наши поступки влияют на наших близких и родных. Я не хочу, чтобы мой ребёнок пострадал из-за кого-нибудь из нас. Поэтому приходится принимать правильные решения.
– Что ты задумала? – отец подаётся вперёд, раздражённо откидывая одеяло. – А? Лер? Ты что, уехать хочешь?
– Хочу, пап. Вот ты только после реабилитации на ноги крепко встанешь, и я уеду. Не хочу, чтобы они со своим кланом рядом были. Ни к чему нам это.
