Н-да, таким неимущим я не был даже в девяностые, когда, чтобы помочь маме, собирал бутылки.
После расчесывания жесткие непослушные вихры встали дыбом, и я отправился в душ. Если намочить их, они улягутся — приятель в молодости так делал, я же никогда не мог похвастать обильным волосяным покровом на голове.
Получилось. Но они торчали горизонтально, а не вертикально. Ладно, хрен с ними. Теперь — надеть серый свитер с барского плеча. Просовывая голову в воротник, я заметил проеденную молью дырку. Ничего, она сбоку не будет заметной.
Кашель, донесшийся сзади, заставил обернуться. В комнату вошел, видимо, сосед. Он был среднего роста, круглолицый и румяный, со встрепанными жидкими волосами и оттопыренными ушами, алеющими, как ломтики помидоров. Не дожидаясь вопроса, я протянул руку:
— Саша, твой новый сосед.
Обведя комнату недовольным взглядом, Артур нехотя коснулся моей руки и буркнул:
— Да уж, наслышан, ага.
И принялся демонстративно встряхивать свои вещи, словно их по полу валяли, и убирать в шкаф. Что ж, его недовольство объяснимо: жил себе один, что хотел, то делал, а тут я свалился на его голову, еще и комендант наверняка ему мозг вынес, что в комнате свинарник. «Что же вы, товарищ Артурка, порочите облик советской милиции своими грязными носками?» — наверное, спросил Мищенко и хитро так прищурился. И, небось, поиграл еще усами для острастки.
— Ты извини, что похозяйничал.
— Ну да, конечно, ага.
— Да и вообще, я тут ненадолго, — обнадежил его я.
— Ага, — буркнул он. — Свежо предание…
Я смерил его взглядом. Ему тут разведенный срач, понимаешь, убрали, а он еще и недоволен? Придется поговорить иначе.
— Слушай, сосед, ага? Ты, если чем-то опечален, лучше сразу прямо скажи, без полунамеков буржуазных, ага? А если жить одному хочется, так, может, тебе с общаги съехать? Ага?
Он промолчал, глядя в угол комнаты. Больше всего на свете он сейчас хотел, чтобы меня в его комнате не стало, причем был готов даже на убийство. Да уж, эмоциональный парень…
Как бы этот Артур не создал мне проблем. Чтобы не нервировать его, я спустился на первый этаж, раздосадованный тем, что на ровном месте создал себе врага. Чего стоило сдержаться и сохранить маску дружелюбия? Артура можно понять еще и потому, что я в его глазах — дерзкий салага, непонятно за какие заслуги заселенный к ним, уважаемым гражданам, в общежитие МВД. То есть заслуги мои понятны — новости про нападение на участок и Джабарову, скорее всего, до каждого дошли — но тем непонятнее для него.
В общем, очевидно, что Артур будет держать совет с товарищами, а потом они или станут прощупывать меня дальше, или начнут учить жизни. В туалете или на кухне. «Темную устроят, к гадалке не ходи!» — сообщила интуиция, и я с ней согласился.
Правильнее подождать на улице. А еще лучше скоротать время со словоохотливым комендантом. Мужик вроде неплохой, может, чего и посоветует насчет шабашки. Я подошел к проходной, но уткнувшийся в ноутбук комендант на меня даже не глянул.
Значит, планы меняются, понаблюдаю за жильцами, снующими туда-сюда на вход и на выход. Комендант следил за ними краем глаза, а на меня вовсе не обращал внимания — уткнулся в ноутбук и щелкал кнопками.
Оживился он, лишь когда вошла девушка-пышечка — кудри каштановые, щеки румяные, грудь вся «четверка». Старый ловелас вмиг забыл о работе, заулыбался, шевелюру подправил, слюни аж до пола свесил. Девушка улыбнулась ему, прошла мимо проходной, смерила меня оценивающим взглядом и одарила совсем другой улыбкой, словно теплом от нее повеяло:
— Здравствуйте, — промурлыкала девушка.
— Добрый день, — ответил я, и она сбавила скорость, остановилась.
— Вы не Оксану ждете?
— Ирину Тимуровну.
— А, вы ее сын! — радостно воскликнула она.
Весть о том, что я не к Оксане, ее обнадежила и превратила меня в предмет интереса:
— Я Настя, — представилась она и уточнила: — Шувалова. Нас тут три Насти.
Улыбнувшись, я виновато пожал плечами:
— Простите, Настя Шувалова, но сына товарища майора Джабаровой зовут Тимур, а я Саша. Саша Нерушимый.
А вот теперь — легкое разочарование. Девушка оценивающе оглядела мой скромный гардероб, но интерес не потеряла. Хоть она и была не в моем вкусе, и назойливая, нельзя не признать, что девчушка не без изюминки: глаза зеленые и искрящиеся, волосы ниже пояса локонами, россыпь озорных веснушек — сама непосредственность! Правда, интересовали меня первым делом самолеты, но никак не девушки.
Впрочем, мой боевой боец был с этим категорически не согласен: «Выполни цель жизни, Саня, оставь потомство, да побольше! А потом уже летай сколько хочешь! Смотри, какие глаза большие у Насти!»
— А зачем вам Ирина Тимуровна, Саша Нерушимый? — не отставала девушка.
Стиснув зубы, я отвел взгляд от ее груди и пожал плечами:
— Дело есть.
Настя встала рядом, опершись о подоконник, грудь колыхнулась в опасной близости. От девушки повеяло тем самым легким девичьим флером, молочно-цветочным запахом, который свойственен только свежести и молодости.
Боец неумолимым домкратом начал поднимать все, что ему мешало восстать.
— Тогда почему здесь ждешь? — спросила, резко перескочив на «ты». Ага, из формального общения переходим в неформальное. Что ж, я не против.
— Потому что я тут теперь живу.
Вот она, обратная сторона привлекательной внешности. Оказалось, я совершенно не умею отшивать поклонниц, обидеть боюсь. А если карьера вратаря пойдет в гору, они будут вешаться гроздьями, и у меня никакого здоровья не хватит и сил на игру не останется.
— Как здорово! — захлопала в ладоши Настя, но в следующую секунду аплодисменты стихли.
Причину этого я увидел за окном — машина Ирины Тимуровны припарковалась у входа. Джабарова довольно резво вылезла оттуда и вошла в общагу.
Настя зыркнула на майоршу злобно и со словами: «Ну, я к себе» — ретировалась.
Ирина Тимуровна поздоровалась с комендантом, получила от него конфетку, придирчиво меня осмотрела. Ее взгляд задержался на моей нижней части чуть больше, чем положено.
— Сойдет, — хмыкнула она. — Идем.
С уходом Насти боевой боец немного подуспокоился. Это позволило мне спокойно преодолеть дистанцию до машины.
В салоне Ирина Тимуровна протянула мне свернутую в трубочку газету и спросила:
— Память не вернулась?
