Книга Нерушимый, страница 34. Автор книги Денис Ратманов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Нерушимый»

Cтраница 34

— Это ты не мне будешь рассказывать. Отида!

Третий охранник толкнул меня в спину:

— Пошел!

Я развернулся, чтобы возмутиться, встретился с его взглядом — стеклянным, безжизненным. И поостыл. Непонятное «ДНД» расшифровывалось как «добровольная народная дружина», это было вышито под аббревиатурой, но дружинник выглядел как бандит-охранник из моего мира.

Включив «Эмпатию», я попытался прощупать его желания… Этот человек не хотел ничего. Он был клинком, пущенной стрелой. Скажут убить — убьет, и рука его не дрогнет. Наверняка убивал, и не раз. Выражение лица у него, как у терминатора из жидкого металла — маска.

И я пошел, уже представляя, куда меня ведут — в кабинет смотрящего. То есть к азербайджанцу Достоевскому. Оставалось надеяться, что он вменяемый человек, и с ним можно договориться.

Запоздавшие продавцы фруктов отвернулись, сообразив, что шоу отменяется.

— Куда вы его ведете! — кричал нам в спину лесовичок. — Отпустите немедленно! Он ни в чем не виноват! Я буду жаловаться! Я… я в прокуратуру напишу!

Он бежал за нами и угрожал, но его угрозы больше напоминали причитания. А мы двигались к каменному зданию, в нем было два этажа, а по высоте казалось, что все пять.

На первом этаже оказались опустевшие молочные, мясные ряды и за лестницей наверх — железная дверь в коридор, где располагались ветеринарный контроль и администрация. Охранники отперли двери без табличек, что были напротив друг друга в начале коридора, меня затолкали в одну, Длинного и Квадратного — в другую.

Я оказался в кабинете с огромным деревянным столом в стиле ретро, такими же шкафами. На стуле-троне восседал он, смотрящий рынка: средних лет мужчина, выбрит до синевы, на подбородке ямка, кустистые брови пострижены, ногти наманикюрены, к манжетам белоснежной рубашки крепятся запонки.


Нерушимый

Если надеть ему шляпу да сунуть в зубы сигару, получится мафиозный босс классический. Но куревом не пахло. Кабинет полнился ароматом дорогого парфюма.

— Ну, рассказывай, — проговорил он с легким кавказским акцентом, кивнул на стул и прищурился: — Где-то я тебя уже видел.

Я не стал говорить, что, возможно, в телеке, устроился напротив хозяина кабинета. На стене над его головой в том самом месте, где обычно вешали портрет генсека, висел… Федор Михайлович. Губы сами начали растягиваться в улыбке. Достоевский проследил направление моего взгляда и тоже разулыбался:

— Думаешь, я не знаю, как меня все называют? — Он кивнул на портрет. — Вот. Писатель, уважаемый человек, не какой-то там животный.

— Остроумно, — оценил я.

В дверь затарабанили. Не дожидаясь разрешения, вломился лесовичок, пылающий гневом праведным. Шагнул к столу и сжал кулак:

— Он не виноват! Они напали, он…

— Присядьте. — Достоевский кивнул на диван.

Он сказал это, будто тигр рыкнул — лесовичок метнулся туда и оцепенел.

— Рассказывай, что случилось, — обратился ко мне хозяин кабинета.

— Товарищ… Николай продает елки от лесхоза. К нему подошли двое и попросили увеличить цену втрое. Он не согласился. Мы немного повздорили.

Достоевский ухмыльнулся уголком рта.

— Немного… Охотно верю. — Он сцепил пальцы, украшенные крупными перстнями.

— Отпустите их, я не имею к ним претензий.

Чего он хочет? «Эмпатия» подсказала, что первое его желание — есть, второе — поехать наконец домой, его все задолбали.

— А в следующий раз на твоем месте окажется кто-то послабее. Нет уж. Я за это место отвечаю, и не потерплю на своей территории беспредела.

Он прав. Но и мужиков, доведенных до отчаяния, можно понять. Вспомнилось ощущение беспомощности, когда ты вдруг оказываешься на пути катка системы.


Набравшись дерзости, я сказал:

— Товарищ Халилов. Как советский человек советского человека прошу дать тем товарищам второй шанс…

Он поджал губы и отмахнулся:

— Отработают до Нового года грузчиками по очереди — и свободны. Грузчики народ лихой. — Он смерил меня оценивающим взглядом, зыркнул на лесовичка. — Можете быть свободны.

Дядя Николай чуть ли не кланяясь, роняя слова благодарности, попятился и исчез за дверью.

Достоевский оценивающе посмотрел на меня, зевнул, сцепив пальцы обеих рук, потянулся, хрустнул суставами. Потом кивнул на монитор:

— Заметил по камере, как легко ты с этим лаптем справился. Спортсмен?

— Вроде того, — туманно ответил я. — Вроде как ваши охранники и вышибалы — дружинники? То есть, члены добровольной народной дружины?

— Положим, — нахмурился Достоевский. — Ты это к чему клонишь, парень?

— Ну так и я такой же спортсмен, — улыбнулся я. — Только наоборот. Нигде не числюсь, но спорт люблю.

Задумавшись, он поиграл желваками, потом расхохотался:

— Совсем запутал! Ладно, на первый раз прощаю, а то я вдруг подумал, что ты умничаешь и хочешь меня дураком выставить. Ты меня хочешь дураком выставить?

— Даже не думал, товарищ Халилов.

— Я тоже так думаю, но спросить должен был, понимаешь? А то вдруг ты хотел? В моем положении такое нельзя с рук спускать, не поймут, да?

— Да.

— Нет. Свидетелей же нет, да? Ха-ха-ха!

«Странный разговор, — подумал я. — Сам виноват, Саня, нашел с кем умничать! Этот человек опасен!»

— Ладно, не бойся, — отсмеявшись, сказал Достоевский. — Я тебя не трону. Просто скажи, драться умеешь?

— Умею немного.

— У нас тут немножко бои проводятся.

— Что за бои?

— А, всякие, — отмахнулся он. — Есть правильные бои, их проводит областной спорткомитет. На следующей неделе, например, под самый Новый год, у них турнир будет в честь дня рождения товарища Горского. Но послушай меня! Там цирк, постанова, неинтересно! Все победители известны заранее! Судья — сволочи! Болевой нельзя, удушение нельзя, но если боец Шуйского — можно, понимаешь? Есть без правил — это уже нормальные бои, очень уважаемые люди своих бойцов выставляют, много на кон ставят. Могу тебя взять на пробу в младшую лигу, выставлю против племянника Оганесяна, он на днях из Армавира приехал, тоже новенький. Что думаешь?

— Когда бой? Какой мой интерес?

— Сегодня ночью. Десять штук плачу, если выиграешь. Проиграешь — тыщу дам.

Десять штук — сто тысяч на наши деньги или даже больше. Будь мой разум так же молод и наивен, как мое тело, я заглотнул бы наживку вместе с удочкой.

— Бои прямо совсем-совсем без правил? — уточнил я.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация