— А что рассказать-то? — пожала плечами Настя. — Город как город, ничего такого интересного в нем нет.
— Расскажи, что знаешь.
— Лиловск — административный центр Лиловского района Александровской области. Население — триста тыщ, — сказала она как по писаному. — Может, больше уже, не знаю, я это помню со школы.
— И кто тут главный?
— Шуйский, — ответила Настя. — У нас Аристарх Григорьевич, а в области — его старший брат Валентин Григорьевич. Но он вообще главный, он секретарь обкома. А по райкомам секретарями уже его родственники и близкие. Ну так везде в стране, ты знаешь.
— Знаю, — задумчиво кивнул я, хотя, понятное дело, слышал о таком впервые. — Но забыл. У нас школа в детдоме слабая была, многого нам не рассказывали, особенно из современной истории. Как такое произошло, что областью Шуйские управляют?
Не ответив, она чокнулась со мной рюмочкой, выпила. Я тоже опустошил рюмку — сгусток можжевеловой настойки обжег пищевод и разошелся волнами тепла по телу. Мне вдруг стало хорошо.
— Когда в начале девяностых республики решили устроить парад суверенитетов, товарищ Горский лично навестил каждого руководителя областей и республик нашей необъятной страны. Представляешь, Саша? Каждого!
— Зачем?
— Чтобы убедить остаться в составе Советского Союза. И убедил!
Вспомнив, что происходило в моем мире, я скептически хмыкнул:
— Вот так просто? Добрым словом убедил?
— Да! — убежденно воскликнула Настя. — И самое интересное, что он облетел всю страну за считанные дни! Представляешь, как крошились зубы у агентов мирового империализма? Это ведь они затеяли, и если бы не товарищ Горский, им и их наймиту Горбачеву удалось бы разрушить страну!
От услышанного я аж немного протрезвел.
— Но как ему удалось убедить всех этих региональных царьков? Ладно области РСФСР, но Кавказ? Средняя Азия? Прибалтика?
— Как удалось — нас не касается, — жестко сказала Настя, потянулась к столу, чтобы налить еще по одной.
— Позволь мне. — Я накрыл ладонью Настину ручку — девушка чуть вздрогнула, посмотрела в упор, и губки ее приоткрылись. — Поухаживать за очаровательной девушкой.
В ушах приятно шумело, и я налил себе половину рюмки, Насте же — капельку, чтобы настойка только дно скрыла.
— Но мысли у меня есть на этот счет… — проговорила она.
— За мысли! — предложил я тост. — То есть за девушек не только красивых, но и умных.
Настя выпила, скривилась и улыбнулась одновременно, а еще вроде бы покраснела — в темноте не разглядеть. Ей и хотелось поделиться со мной своими мыслями, и было боязно почему-то, словно такие вещи не принято рассказывать первому встречному, это для своих.
Помолчав немного, она продолжила:
— На очередном съезде КПСС товарищ Горский предложил много партийных реформ, в том числе что-то вроде автономии на местах и пожизненные посты всем членам Политбюро, секретарям республиканских ЦК и обкомов. Нет-нет, они не обладают безграничной властью, если кто перейдет грань дозволенного — рискует не только постом, но и всем. Были прецеденты. И для тех, кто не оправдал надежд товарища Горского — сразу расстрел. Но некоторые вольности секретари обкомов имеют, потому что, как сказал товарищ Горский, страна у нас огромная, и из Москвы всего не увидишь. А потому руководящие товарищи на местах должны брать инициативу в свои руки и принимать решения на свой страх и риск, но поступать по совести!
Странно было слышать такую политически подкованную и гладкую речь из уст подвыпившей студентки. Возможно, Настя заучка, или, что тоже вероятно, недавно изучала эту тему в институте, готовясь к зимней сессии.
Я вспомнил, как пытались спасти СССР в моем мире. Армия? Танки? Генералы?
— То есть, даже армию не подключал товарищ Горский? — спросил я.
— Нет, все сам сделал. Добрым словом. Наверное, только при поддержке генералов было нельзя спасти страну, слишком много крови пролилось бы. Давай за товарища Горского?
Кивнув, я опять разлил настойку по рюмкам, чокнулся с Настей и выпил. Отставив рюмку, посмотрел на собеседницу другими глазами. А девочка-то неглупая! Далеко не глупая!
— В те же дни всех сепаратистов приговорили к высшей мере социальной защиты — к расстрелу, — добавила Настя холодно, просто констатируя факт.
— А сейчас практикуют?
— Что? — не поняла она.
— Высшую меру.
Девушка посмотрела с подозрением.
— Ну ты даешь. Я понимаю, что ты из села, но телевизор-то у вас должен был быть. Про Воликовых слышал? Которые грабили страну и были агентами наших врагов? У них там, за границей, даже недвижимость имелась, на родственников оформленная.
Да, что-то я увлекся, расслабился, выпитое в голову ударило. Надеюсь, алкоголь сделает свое дело, и мои вопросы не покажутся ей подозрительными, а утром она будет помнить о них смутно.
— Так вот, нет больше Воликовых. Всю семью в расход, собственность конфисковали и распределили в Спецфонд — из него всю социалку финансируют, столовые например, ночлежки. Что касается Шуйских, то старший Шуйский, Валентин Григорьевич, был одним из первых соратников товарища Горского. — Достав смартфон, она потыкала в экран и вывела фотографию мужчины лет сорока пяти, с красивым аристократическим лицом. — Неплохо сохранился, да? А ведь ему семьдесят два!
— Что? Это какая-то старая фотография? — спрашивал, а сам понимал, что фото свежее: Шуйский-старший на снимке был с мобильным телефоном, прижатым к уху.
— Нет, это из сегодняшних новостей.
Она уменьшила фотографию, и я увидел, что Шуйского окружает его свита, среди этих людей был генерал милиции Вавилов, который награждал Ирину Тимуровну. И подпись: «Товарищ Шуйский В. Г. докладывает товарищу Горскому П. С. об успехах Александровской области».
— Но это только одна сторона… хм… верхушки, — сказала Настя. По ее оживленному тону было понятно, что ей интересно говорить о власть предержащих. — Официальная.
— Есть и другая, — кивнул я. — Фарцовщики?
— И эти, конечно, тоже. С их деньгами можно много что сделать, даже купить должности для своих людей, но бесы понимают, что все это только по милости Шуйского.
— Бесы? — переспросил я.
— Ну, беспартийные.
Она немного расслабилась, поджала ноги, в этот момент по дороге, что за пригорком и спортплощадкой, проехал автомобиль. Свет фар высветил Настино лицо, отразился в широко распахнутых глазах, горящих азартом.
— Поэтому они не высовываются поодиночке, — продолжила она. — Нет четкого разделения — эти партийная верхушка области, эти — силовики, эти — спекулянты… Нет, все давно переплелись. В каждой большой Семье есть и партийные, и фарца, и силовики, и даже решалы. И если ты, Саша, хочешь чего-то добиться в жизни, тебе нужно стать своим для какой-нибудь серьезной Семьи.
