— Дерись, будь мужиком! — Свет выхватил мордатого свиноподобного мужичка, которого под руку держала юная русоволосая особа — явно не дочь и не внучка.
— Огреби достойно, студентик! — поддержал свина какой-то мужчина из другого конца зала.
И снова передо мной выбор: взять пять тысяч, свалить по-тихому и не гневить судьбу или рискнуть, завалить этого быка, а заодно проучить организаторов боев за нечестную игру и… получить заточкой между ребер не сегодня так завтра.
— Врежь ему, Саша! — прокричали знакомым мужским голосом, и прожектор высветил… Достоевского!
Под руку его держала женщина восточной наружности с царственной осанкой, ей могло быть и двадцать, и пятьдесят — лицо скрывала небольшая вуаль.
Заметив, что я смотрю на него, Достоевский показал «класс» — дескать все нормально, парень, прорвемся! Хотя я был уверен, что Достоевский просто поставил на меня, но, что уж говорить, эта неожиданная поддержка вдохновила.
Сомнения улетучились, я улыбнулся, ткнул в быка и себя поочередно пальцем и прокричал:
— Кто мы?
— Кто вы? — откликнулись зрители.
— Кто мы?! — повторил я вопрос.
— Кто вы?!
— Мясо! — заорал я, и это вызвало усмешку даже у быка.
— Мясо!!! — завопила исступленно публика.
Подняв руку, я дождался, когда все успокоятся и затихнут. И тихо сказал в микрофон, услужливо подставленный Крысом:
— Мясо дерется. Мы будем драться.
— Идущие на смерть приветствуют вас, зрители! — добавил Крыс и, захлебываясь от эмоций, обратился к зрителям: — Давайте поприветствуем Фартового, бойца под номером тридцать три!
Глава 6
Та-ак… опускаюсь всё ниже и ниже
Беснующийся зал грянул аплодисментами, сквозь которые прорывались рев, вой, свист. С потолка посыпались конфетти. Глядя вперед, я крутился вокруг собственной оси, но видел лишь слепящие лучи прожекторов, бьющие со всех сторон, и освещенную часть восьмиугольной клетки.
— Тридцать третий — мужик! — ревел неведомый крикун.
— Удачи, Фартовый! — поддержал его второй.
— Уделай его, Скала! — провизжала женщина. Она поставила на киргиза и не могла мне простить победу, но это был один из немногих выкриков не в мою поддержку. — Оторви ему голову!
Наш менталитет взял свое: вне зависимости от социального положения, русский… нет — советский человек всегда поддерживает слабого.
Я в их глазах был кем-то вроде Иванушки-дурачка, которому предстоит одолеть Кощея Бессмертного. Те, кто поставил на женщину и узбекского индейца, уже потеряли свои деньги из-за быка и искренне желали мне победы.
Прожекторы погасли, и лица зрителей выступили из тьмы — сотни блестящих жадных глаз. Ударил гонг.
— Дамы и господа! — произнес Крыс. — Финальный бой нашего сегодняшнего вечера! Скала, номер восемь, против Фартового, номер тридцать три! Вы позволите начать поединок?
— Да!!!
— Мясо, убейте др-р-руг др-р-руга! — прорычал Крыс в микрофон.
Мы с быком на пару мгновений замерли друг напротив друга. Я решил, что нужно контролировать силу и не завалить быка в первую минуту. Незачем мне совсем уж светиться, пусть думают, что повезло… Хотя против меня выставлен такой боец, что поверить в везение будет сложно.
Бык не будь дурак закрылся и неторопливо пошел в атаку. Он по-прежнему хотел лишь побыстрее закончить работу. В своей победе он не сомневался. Я тоже встал в боксерскую стойку, сосредоточился на противнике. Точнее не совсем я — тело встало в стойку. Оно лучше знало, как правильно, я лишь чуть направлял его.
— Вы посмотрите на Фартового! — разорялся Крыс. — Он и не думает отступать! Сама сосредоточенность!
Бык приблизился ко мне и нанес бесхитростный прямой. Я уклонился от него, отбил боковой удар левой рукой и фронтальным в живот, который пришелся в блок, откинул быка от себя. В момент удара пришлось чуть придержать ногу, чтобы толчок не оказался слишком сильным и соперник не отлетел на прутья. Не удержавшись, я пнул его по голени — чтоб знал, как Фартового не уважать. Бык коротко взмахнул руками, преклонил колено, как рыцарь, и тут же вскочил.
Толпа многоголосо ахнула.
— Скала проводит атаку… Но Фартовый мастерски уклоняется и контратакует! Феноменально!
Бык покраснел и попер буром, показывая, что желает порвать меня на лоскуты. Ш-ш-шух-х-х! Вжу-у-ух! Он осыпал меня ударами, но бил не в полную силу — прощупывал меня. Я не подставился, но и феноменальную реакцию не засветил — принял удар на блок, умышленно поймал другой по касательной в скулу. Это фигня, главное не подставиться под его настоящий удар. Подставился — пиши пропало.
Зрители заулюлюкали, когда я продолжил защищаться — отбил апперкот, уклонился от прямого правой. Лоукик встретил коленом, и меня отбросило назад — все-таки законы физики никто не отменял, а бык был меня тяжелее раза в два. Если бы я в обычном своем состоянии принял на колено удар такой силы, с коленной чашечкой пришлось бы распрощаться.
— Вы это видели? А-а-а! Вот это рубилово! Давайте поддержим игроков!
Аплодисменты звучали фоном. Я смотрел в глаза быку, наступающему теперь осторожнее. Он будто бы увидел во мне неизученное опасное насекомое. Злость уступила место осторожности.
Теперь бык не атаковал прямо, прощупывал меня обманными выпадами и ударами. Я делал вид, что ведусь, хотя, когда он только начинал движение, мне было ясно, как оно закончится. А также было ясно, что хватит бегать и уклоняться, пора показывать настоящий бой.
Но я не мог пересилить разум, который видел гору мышц и пасовал перед мощью быка.
Хотите шоу? Будет вам шоу!
Я наметил обманный лоукик в бедро, опустил ногу раньше, чем бык выставил блок. Провел прямой в челюсть — вполсилы. Противник поздно среагировал, отбил удар чуть позже, чем он достиг цели.
Публика ахнула, а ведущий взвыл:
— Скала пропускает! Ух! Но удар слишком слаб…
Бык тряхнул головой, и я воспользовался этим — вполсилы ударил его по корпусу и сразу отпрыгнул от полетевшего в лицо кулака. Сделал наметки лоукика, чтобы соперник раскрылся — он не повелся, попытался контратаковать, но я был быстрее.
Голос ведущего превратился в грохочущий фон — я не прислушивался к нему, сосредоточившись на противнике. В его рыбьем взгляде заметалась паника. Он не успевал за мной — ни мыслями, ни телом, а оттого в его неповоротливом мозгу начало проявляться понимание: я не легкая добыча, не «студентик», которого можно уложить и пойти отдыхать. Студентик кусается.
— Ты кто такой, епт? — прорычал он. — Ты че, умеешь драться?
