Впрочем, даже если не пришьют, нервы точно попортят. Радует, что оформлять-то меня будет не шкет Кирилл, а человек более вменяемый. Например, уже знакомый капитан Тырин. Короче, эта ситуация небезнадежная. Безнадежная другая — что «Лучший в мире…» снова будет доступен лишь пятого января.
Самый зрелый вор, тот, что с расквашенным носом, смотрел на меня неотрывно, с ненавистью. Если бы взгляды убивали, то меня бы рассеяло на атомы.
— Чо таращишься? — не выдержал я. — Думаешь, я тебя не достану?
Я сделал вид, что встаю — вор вжался в стену, сглотнул и отвел взгляд. Нормально. В том мире я бы побоялся с такими волками взглядами пересекаться, а в этом вел себя наглее. Дерзости прибавилось, видимо, по той причине, что я уже умер. То, что мертво, умереть не может, как говорили в одной книге.
Заметив проявления агрессии, наблюдающий за нами через решетку Артурка постучал, и я улыбнулся вору, снова посмотревшему на меня:
— Я этого мента знаю, он спасать тебя спешить не будет. Ему своя шкура дороже всего на свете.
Больше старший вор мне в глаза не смотрел, но сидел в напряжении — надерзил уже с лихвой. Не удивлюсь, если все они накинутся на меня одновременно.
Не накинулись. Видимо, держали линию: мы невиноватые мимокрокодилы, он сам всех ограбил и избил.
А у дверей отделения нас уже ждал почему-то веселый капитан Тырин. Он курил у выхода и смотрел на меня, как на блудного пса, вернувшегося домой — с укором и нежностью.
— В родной участок — как к себе домой, — сказал ему я, выходя из «бобика» первым. — Доброй ночи, товарищ капитан!
— Доброй или нет, разберемся, — хмыкнул он, выпуская облачко дыма. — Как отличился на этот раз? Опять голым бегал? Или пристрелил кого?
— Принцессу спасал, — ответил я, глядя, как выводят преступников.
Сторожа вывели последним, он ехал вместе с ментами. Бедолагу так трясло, что он еле ноги передвигал. Тырин забрал у Кирилла бумаги, но в отделение не спешил.
Пока он докуривал, подъехал второй фургон. Да работа у стражей порядка, как посмотрю, кипит! Или просто день такой, народ начал праздновать. Праздновать — выпивать, выпивать — чудить. Когда распахнули задние дверцы, я понял, что ошибся. И ощутил себя в дне сурка: одну за другой выводили проституток со скованными наручниками руками — разряженных, как новогодние елки, на высоченных каблуках.
— Ты смотри, — улыбнулся Тырин. — Твоих подруг привезли.
Положив окурок в пепельницу, примотанную к ограждению, капитан качнул головой в сторону отделения:
— Пройдемте, задержанный.
И я поплелся за ним в участок — можно сказать, первое место, с которым я близко познакомился в новом мире — советское, но в то же время модерновое. Вывески «СЛУЖУ НА БЛАГО ОТЕЧЕСТВА» и «СИЛА МИЛИЦИИ — В ЕЕ СВЯЗИ С НАРОДОМ!» висели на своих местах, а вот про болтуна, который находка для шпиона, куда-то делась. На ее месте зиял темный на фоне обындевевшей стены прямоугольник. Зато вон, круговорот проституток в природе, был, как и в прошлый раз.
— Вы, товарищ капитан, вообще не отдыхаете? — поинтересовался я по пути в его кабинет.
Тырин сейчас очень хотел пожрать, а тут я на его голову свалился. Он, по идее, мог бы сплавить меня кому-нибудь, но принял сам. Наверное, из-за звонка Алексея?
— Вот выкорчуем всю преступность, гражданин Нерушимый, так сразу и отдохнем, — мрачно ответил он.
В кабинете Тырин снял с меня наручники, кивнул на стул напротив стола, я занял его, потер запястья. Капитан направил на меня камеру на треножнике, проверил на компе, все ли в порядке с записью, и сказал:
— Здравствуйте. Назовите, пожалуйста, ваши фамилию, имя, отчество.
Глядя в объектив, я представился.
— Гражданин Нерушимый, пожалуйста, расскажите, как вы оказались на месте преступления, что увидели и как себя повели.
Я глазам своим не поверил, потому что Тырин достал ручку, белый лист и принялся записывать мой рассказ. Я так обалдел, что аж замолчал. Зачем? Видимо, бумажка в нашей стране неистребима так же, как и дурацкие фамилии на табличках в кабинетах врачей.
Пришлось снова пересказывать произошедшее, но теперь — в мельчайших деталях. Запутать меня Тырин не пытался, просто записывал мои слова, иногда задавал наводящие вопросы.
Примерно на середине рассказа в дверь постучали, и в кабинет заглянул Алексей, то есть капитан Поддубный, он же лучший боец местного «Динамо». Я думал, Тырин его впустит, но он не стал вмешивать во внутренние дела отделения посторонних, хоть они и коллеги, и велел Алексею подождать. Тот, поймав мой взгляд, на мгновение прикрыл глаза.
Допрос длился еще полчаса, после чего Тырин выключил камеру, забрал подписанный мной протокол, приставил ко мне Гаврилова, а сам куда-то вышел и бродил минут двадцать. Гаврилов забыл о моих подвигах и молчал, не отвечая на мои вопросы. Видимо, не хотел замазываться в общении с крайне подозрительным типом. Именно к категории таких он меня, очевидно, отнес. И был, честно говоря, прав. Но враждебность эта настораживала. Как бы не запустились жернова Системы, ломающей судьбы.
Вернувшись, капитан Тырин сел на место, подвинул ко мне образец подписки о невыезде.
— Заполняй.
Прежде чем вносить свои данные, я прочел печатный текст, затем — текст, вписанный вручную, меня насторожило, что я прохожу по уголовному делу.
— Что? На меня уголовку завели?
— Один избитый тобой человек между жизнью и смертью, — вздохнул Тырин. — Если он придет в себя и откажется от претензий, а я думаю, он откажется… — Он взял паузу, намекая, что никто не хочет давать ход этому делу. — Тогда, будем надеяться, обойдется.
Я поджал губы, принялся заполнять образец. Закончив, вернул его.
— Можешь быть свободен, — сказал капитан Тырин, протягивая мне отнятое шкетом — билеты на турнир и талоны в динамовскую столовую. — При необходимости тебя вызовут для дачи показаний.
— Спасибо, товарищ Тырин.
Пожав ему руку, я вышел в коридор, где меня ждали Алексей и Олег.
— Ну ты, блин, счастливчик! — воскликнул блондин и виновато потупился. — И это, я был неправ. Извини.
— В смысле? — уточнил я. — В какой именно раз ты был неправ?
Он оценил иронию, рассмеялся, похлопав меня по спине.
— Наверное, он был не прав в том, что ты выскочка. Ты профи, — холодно сказал Алексей, выйдя на улицу, поправил свою меховую шапку. — Честно, я бы не справился с пятерыми противниками. Кстати, двое из них — бывшие сидельцы, а это ребята серьезные. — Дерутся подло, коварно, а мы подсознательно — все равно по правилам, понимаешь?
— Понимаю, — сказал я. — Но я-то был не один. Рина там была, она кричала, потому я и рванул на помощь.
Алексей покачал головой:
