— Ты такая горячая, — сказал Алек, легко подхватил ее на руки, словно она ничего не весила, и понес в свою постель. — Я так и знал.
Ей было все равно, что он знал. Ей просто надо было, чтобы он был ближе. Ей надо было больше.
— Алек.
Она прижала его к себе. Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Ведь она пока еще так мало знала его. Ее ладони заскользили по его груди, изучая его.
— Ты можешь прикасаться ко мне, — сообщил он дрожащим голосом. — Где хочешь и как хочешь.
Хестер поняла: здесь все взаимно. Давать и брать. Желание и голод. Она продолжила исследование и почувствовала, как он напрягся. Ее прикосновения ей явно нравились. А потом вся сдержанность исчезла, и она получила возможность расширить диапазон своих исследований. Хестер помогла мужу снять костюм, наблюдая, как медленно обнажается его роскошное тело. Она ласкала каждый дюйм его мускулистой красоты, сделав паузу, когда ее пальцы наткнулись на шрам на его пояснице. Она не желала причинить ему боль, и очень хотелось узнать, что случилось. Алек улыбнулся, прижал ее к себе сильнее, и она позабыла про свой вопрос, тая в жаре его поцелуев. Он заключил ее в каземат страсти, расположенный в самом сердце дворца. Она стала пленницей подавляющего желания, которое он в ней вызвал.
— Пожалуйста, — прошептала она. Ее горло так сильно пересохло, что слова звучали едва слышно.
— Хестер, — простонал он. — Мне необходимо, чтобы ты сказала, чего именно от меня ждешь.
— Мне казалось, ты не любишь, когда тебе указывают, что делать. — Она задрожала, почувствовав, как он раздвинул ее ноги бедром.
— Для тебя я могу сделать исключение. — Он заглянул ей в глаза. — Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
— Да.
Он так и сделал, причем поцелуй оказался таким жадным и чувственным, что она непроизвольно выгнулась ему навстречу, не в силах противиться желаниям своего тела. Он поцеловал, но не губы, а шею и грудь. Его губы опускались все ниже и ниже, целуя те части ее тела, которые раньше никто не целовал.
— Ты хочешь, чтобы я прикасался к тебе? — спросил он, когда его губы прижимались к ее животу.
— Да.
Он ласкал и целовал ее до тех пор, пока она не ощутила невыносимую тянущую пустоту внутри.
Алек это понял. Он поднял голову и спросил, глядя ей прямо в глаза:
— Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя?
Она хотела всего. Но больше всего она не хотела, чтобы эти восхитительные ощущения окончились.
— Да.
Алек не улыбнулся.
— Ты уверена?
— Это как сон, Алек. Только на сегодняшнюю ночь.
— Сон? — Он покачал головой. — Это вовсе не сон, от которого ты можешь проснуться и забыть его, Хестер.
Она рассердилась. У нее никогда этого не было — она никогда не открывалась никому раньше. И теперь хотела только его. Здесь и сейчас. И не желала, чтобы он заставлял ее ждать.
— Не говори больше ничего, — простонала Хестер. — Не порть все.
Алек напрягся.
— И не останавливайся, — потребовала она. — Да, я хочу тебя.
Алек улыбнулся и снова принялся ее целовать, и делал это до тех пор, пока она не стала стонать, утратив возможность говорить. На какое-то мгновение он остановился — Хестер смутно поняла, что он предохраняется, — но это было недолго. Он был большой — большой и тяжелый, — и она наслаждалась этим. Наконец она почувствовала, что он проникает внутрь ее.
— Хестер? — спросил он.
— Да, Алек. — Она хотела его. Только его.
Он медленно продвигался внутрь ее тела, и Хестер внезапно задрожала. Он был такой большой, такой сильный, что она была ошеломлена. Но Алек двигался медленно, осторожно и все время целовал ее с такой подавляющей страстью, словно больше ничего не хотел в жизни — только целовать ее. Как будто она была кислородом, необходимым ему для дыхания. И тогда все внутри ее растаяло, и он проник в нее до конца. Теперь они были связаны друг с другом так близко, как только можно. Почувствовав себя не в силах сдерживаться, она задвигалась.
Теперь они вместе исполняли танец, которого она никогда не знала, но обнаружила, что у нее вполне хорошо получается под его руководством. Его дыхание участилось, и Хестер прижала Алека к себе. Каким-то новым для себя чувством она поняла, что чем больше даешь, тем больше получаешь, а волшебство приходит и уходит. Они двигались навстречу друг другу все быстрее и быстрее, все глубже и глубже, и в конце концов, она закричала, растворившись в прекрасном, невозможном наслаждении. Он проник сквозь последнюю преграду, и после этого вокруг был только свет, жар и чистая физическая радость.
Наконец, когда она уже почти не могла двигаться, чувствуя себя полностью измотанной торнадо экстаза, на губах Алека появилась довольная улыбка. Он перекатился на бок, но привлек ее к себе. Он опять стал ее целовать. К этому интимному акту она была непривычна, однако он ей явно понравился, и она ничего не имела против продолжения. Достаточно было одного жадного поцелуя, и ее бедра снова пришли в движение.
— О, Хестер, — устало прошептал Алек. — Ты великолепна.
Глава 8
Алек лежал на боку и смотрел, как Хестер спит — наполовину нетерпеливый, наполовину очарованный, — и наконец она пошевелилась. Открыв глаза, она сразу села и отвернулась. Впервые в жизни он понятия не имел, как вести себя утром после секса.
— Извини, я заснула. — Хестер соскользнула с кровати и потянулась за халатом, лежащим на стоящем рядом стуле. — Я провела с тобой волшебное время. Спасибо.
Волшебное? Да откуда ей знать, что такое волшебство. Но, во всяком случае, это лучше, чем просто «хорошо», как она сказала раньше.
— Никаких сожалений? — Он хотел добиться от нее больше, чем робкая вежливость.
— Не думаю, что было бы правильно сожалеть о чем-то, настолько приятном. — Она завязала поясок на своем любимом халатике и снова скрыла от него свое роскошное тело. — Я вернусь в свою комнату.
— В этом нет никакой необходимости, — хрипло проговорил Алек и внезапно ощутил боль в груди.
Как правило, он радовался, когда любовница уходила от него утром тихо, без шума. Но сейчас он хотел, чтобы Хестер осталась, хотя, похоже, каждая унция ее робкой сдержанности вернулась.
— Я знаю, но… м… моя одежда там. — И она тихонько выскользнула из комнаты, как будто не осмеливалась оставить после себя знак или звук.
Возможно, Хестер необходимо время, чтобы осмыслить происшедшее. Честно говоря, вероятно, это время необходимо и ему. Быть может, все обдумав, она вернется.
Только на сегодняшнюю ночь.
Эти слова она прошептала ему прошлой ночью, и, если в нем есть хоть капля разума, он все так и оставит. Он потер грудь. Боль усилилась. Его сексуальное притяжение к этой женщине не только не ослабело, но и увеличилось. Хуже того, у него возникло острое любопытство относительно всего остального, связанного с ней. Он хотел понять все: что в ее рюкзачке и коробочке, и в книгах, которые она не взяла с собой. Почему у нее так мало личных вещей?
