— Гаражная распродажа! Конечно!
— Если бы мы продали все, то, вероятно, не собрали бы больше 500 долларов, но продать все у нас не выйдет.
У Валеро не так уж много ценных вещей, которые можно было бы продать. Мебель была старая и сломанная, адом, в котором он жил, арендованным. Из более-менее ценных вещей у него были грузовик и лодка, на которых он ездил по выходным и праздникам. Сандро заметил, что Эдди ни словом не обмолвился о продаже столь дорогих вещей.
— Я знаю, что тебе нужна лодка, но, если мы продадим «Форд», это покроет все расходы. Лицо Эдди осунулось.
— У меня есть планы насчет грузовика.
— У меня есть планы насчет картин.
— Что, например? — огрызнулся Эдди.
— Это личное. Я не жду, что ты поймешь.
Сандро никогда не забудет вспышку гнева в глазах брата и собственную реакцию на нее. Не помогло и то, что Эдди превратился в точную копию отца, которого они оба потеряли: молочно-белая кожа, ястребиный нос и редеющие черные волосы. Сандро становилось все труднее разделять свои чувства к этим двум мужчинам. Он начинал обижаться на них обоих.
— Я скоро открываю свое дело. Этот грузовик поможет.
— Лодка твоя, — сказал Сандро. — Именно этого хотел дед. Грузовик продается. Если хочешь забрать машину себе, я уступлю ее за половину стоимости.
На этом дискуссия закончилась. Пришло время отправиться на кладбище для простой церемонии погребения. После этого в доме собрались родственники и друзья. Соседи привезли более тонны еды. Несколько парней сгрудились во дворе, пили и курили. Эдди бросил зажженную сигарету, и огонь пронесся по сараю.
* * *
Сандро покинул Энджел, пообещав вернуться попозже. Отъехав от ее дома, он позвонил Сабине.
Ее голос полился из автомобильных динамиков.
— Поздравляю с «Золотым глобусом»!
Господи! Казалось, это было десять лет назад.
— Спасибо, — поблагодарил он. — Послушай, мне нужно тебя увидеть.
— Как насчет позднего завтрака в воскресенье?
— Нет, — помотал он головой.
— Это срочно? — спросила она. — Я со своим парнем.
— Попроси его отлучиться на десять минут. Это не займет много времени.
Она назвала адрес в Майами-Бич. Сандро не был заинтересован в том, чтобы создавать ажиотаж, подъезжая на броском спортивном автомобиле. Он позвонил Гасу и договорился поменяться машинами. Через полчаса он уже ехал на мотоцикле Гаса. Шлем служил идеальным барьером между ним и миром.
Когда он прибыл по указанному адресу, Сабина расхаживала по тротуару перед трехэтажным зданием в стиле ар-деко. Она, как всегда, выглядела прелестно в вишнево-красном сарафане, с прямыми блестящими каштановыми волосами и спрятанными за круглыми солнцезащитными очками глазами.
— Сандро, я хотела бы пригласить тебя, но…
Она что, шутит? Ему было жарко, хотелось пить, терпение на исходе.
— Нам все равно, куда идти, но нам нужно поговорить наедине.
Сабина скрестила руки на груди:
— Что все это значит?
Сандро не сомневался, что она точно знает, о чем пойдет речь, и это объясняло тактику затягивания времени.
— Я не собираюсь обсуждать это на тротуаре.
— Хм… Следуй за мной.
Она провела его вверх по двум пролетам узкой лестницы и по коридору к черной двери. Квартира была очень похожа на мужское жилье. Мебель состояла из стеклянных столов и кожаных кресел.
— А кто твой парень?
Ответа не последовало.
— А я могу с ним встретиться?
— Он вышел.
— Так… почему я не мог подняться?
Ее щеки вспыхнули.
— Он скоро вернется, и ты знаешь…
Он не знал.
— Разве он не знает, что мы родственники?
Она пересекла комнату и плюхнулась на черный кожаный пуфик.
— Просто скажи мне, что стряслось.
Ее резкий тон ранил его. Неужели он обманывает себя, надеясь, что они смогут решить эту проблему и двигаться дальше? На самом деле его связь с племянницей давно оборвалась. Прошли те времена, когда они тусовались вместе, ходили в кино и обедали. Даже когда она оставалась на Фишер-Айленде, то только для того, чтобы пообщаться с дочерью управляющего трастовым фондом, которая жила в этом же здании.
Сандро бросил шлем на скамью под закрытым ставнями окном. Его взгляд упал на картину в рамке, висевшую над медиаконсолью с проигрывателем и стопкой виниловых пластинок. Это было поле подсолнухов, обращенных соцветиями к небу, и каждый цветок отличался от другого. В этом отчетливо узнавался стиль Валеро.
— Это ты нарисовала, да?
— Это хобби, — пожала она плечами.
Сандро опустил голову и рассмеялся.
— Я должен был догадаться, что это ты. Правда всегда была у меня под носом. Я был ослеплен своей любовью к тебе, своей привязанностью к тебе…
Сабина сжала руки в кулаки. Она сбросила солнцезащитные очки, когда они вошли в квартиру, и выглядела молодой и потерянной.
— Почему? — спросил он. — Ты такая талантливая. Зачем использовать меня для продажи картин деда? Ты могла бы сделать свою карьеру.
Сабина покачала головой, словно не могла поверить, что он такой тупой.
— Никто и не будет платить бешеные деньги за работы какого-нибудь блогера, независимо от того, с кем он связан.
— И они заплатят большие деньги за работу давно умершего неизвестного?
— Хочешь знать, почему я так хороша в своем деле?
Его ответ был бы отрицательным, но она продолжала:
— Контент в социальных сетях так же хорош, как и история, которую он рассказывает.
Сандро отодвинул стул от обеденного стола и сел лицом к ней.
— Если у тебя есть хорошая история, я умираю от желания ее услышать.
Сабина села чуть прямее, чтобы восполнить недостающие ей дюймы роста. Сандро расстраивало, что она видит в нем противника, хотя он и пришел, чтобы противостоять ей.
— Как это звучит? — спросила она. — Представь себе дедушку, политического изгнанника, который поддерживает своего внука, продавая картины своих детских воспоминаний о Кубе. А потом — о чудо! — этот внук вырастает и становится кинозвездой с «Оскаром». Он живет в Голливуде, и его лицо мелькает на рекламных щитах и обложках журналов. Это чертова американская мечта, и люди заплатят за нее бешеные деньги. Ты понимаешь это, дядюшка? Это не просто картины, за которые люди платят деньги. Все дело в мистике.
Он должен был признать, что она рассказала чертовски хорошую историю. Но слишком плохо было обманывать людей.
