– Не только в Раю, – рассудительно продолжил он, – в любом месте, и на Земле в том числе, главное, чтобы собеседники пребывали в состоянии Рая. Носи Рай в себе и будешь слышать все и вся, а встретив носителя Рая, без труда найдете общий (райский) язык.
– Потрясающе, – прошептал я.
– Потрясающ тот факт, что никто из людей не пользуется этим благом, – проговорил старик. – Отправляемся дальше, Адам, впереди много интересного.
– Каково же Пятое Чудо Рая, мудрейший из мудрецов? – воодушевленно воскликнул я.
– Не буду заставлять тебя ждать, но осознал ли ты Четвертое Чудо?
Я помолчал, размышляя над сказанным, а затем ответил:
– Если нет понимания меж людьми, значит, или один из них, или оба они не находятся в Раю.
– Адам, – снова захлопал в ладоши мой гид, – ты – большая умница. Пятое Чудо Рая – это Райский Свет, коим наполнен Эдем, каждый уголок его, каждая складка земли, каждая корпускула воздуха. Он просвечивает человека насквозь, но не тело, а мысли, желания и эмоции. Знай об этом, входящий во Врата Сада, ибо ничто не сокрыто станет ни от себя самого, ни от других. Чистый помысел засияет золотом Истины, низкий умысел оплавится под Райским Светом, причиняя страдания духовные, именно так проходит Чудо Очищения.
Мне пришла в голову мысль, я рассмеялся и сказал:
– Если Райский Муравей договорился с Райской Мортирой, и они не трогают друг друга, то, озаренные Светом, видят помыслы свои.
Мой собеседник с радостью подхватил:
– Точно, пушка видит вероломное желание насекомого столкнуть ее с палубы, а муравей – не менее вероломную страсть к пальбе тяжеленными зарядами, а куда, не имеет значения.
Вдвоем мы загоготали, как безумные, хлопая себя по коленям столь рьяно, что грозили сломать ножки стульев и сбить пляшущее в диком танце пламя свечи.
Угомонившись, гид сказал:
– Райский Свет, уплотнившись, сошел на землю лучами, которые использует человек для заглядывания внутрь тела. Надеюсь, аналогия понятна тебе.
Аналогия была ясна мне с самого начала: мечтающий о Рае индивид должен понимать, что вход свободный, достаточно отбросить страхи и некоторые пагубные привычки. На обетованной территории нет проблем с едой, питьем и общением, на то он и рай, но имеется одна загвоздка: если отчаянный путешественник жил полной земной жизнью, то есть ежедневно попирал законы Божьи, данные им в Заповедях, то, войдя под своды Эдема, вполне вероятно и даже определенно точно можно вспыхнуть свечкой, как те несчастные женщины, объявленные ведьмами и накрепко привязанные к столбам, обложенным сухим хворостом и людской ненавистью.
– Что ж, вижу, смысл ты уловил, – прозвучал голос старика, – трогаемся дальше. Шестое чудо рая – Господь Бог, его присутствие, его замысел, его любовь.
– Я думал, Бог вездесущ, он повсюду, – вставил несмело я.
– Так и есть, но та часть его, ипостась, что пребывает в раю, несет совершенно особую и определенную нагрузку, Адам. Присутствие Бога в раю есть отцовство человека, аспект заботы о сыне, жертвование частью себя. Человек, находящийся в состоянии рая, будь то мужчина или женщина, осознает в полной мере любовь к своему ребенку и готов к жертве им как части себя.
– Что ты имеешь в виду под жертвой? – удивился я.
Мой невидимый гид поскрипел ножками стула:
– Отпустить от себя самое дорогое с любовью и без сожаления – вот жертва Бога-Отца. Речь обо всем: о ребенке, о вещи, об энергии, об эмоции, о воспоминании, обо всем, что ценно и приросло к тебе, как к сути.
Я совершенно не предполагал, что разговор идет не только о потомстве, но и об обладании в самом широком смысле, о творчестве, о…
– О чем угодно, – добавил без труда читающий мои мысли старик.
– Вот это действительно чудо, – восхитился я полученными знаниями.
Все еще не видя сидящего напротив, я тем не менее чувствовал тепло и любовь, идущие от него, молчащего сейчас, но так много дающего мне этим своим молчанием.
– Дело не во мне, – слышал я его голос внутри себя, – Адам, а в тебе. Состояние рая – это присутствие Бога, ты сам согреваешь и себя, и окружающих: можешь открыть глаза и убедиться в этом.
Я с удивлением поднял невесомые веки и увидел потушенную свечу, но в комнате было тепло и светло. Седовласый старик улыбался во весь рот, и в глазах его отражалось мое лицо, освещенное мерцающим кольцом нимба.
– Я святой? – прошептал я потрясенный.
Старик отрицательно покачал головой:
– Нет, ты просто путешественник, прикоснувшийся к святости, но и это прекрасно, ведь так?
От переизбытка чувств я не мог вымолвить ни слова, только утвердительно кивал. Мой гид, не переставая улыбаться, сказал:
– Осталось еще одно, седьмое чудо рая. Догадаешься, что это?
Никаких мыслей, кроме нахлынувшего счастья и безудержных слез у меня не было.
– Не могу, – просто сказал я.
– Это ты сам, Адам. Человек в раю и есть седьмое чудо, ибо это состояние единения, слияния, возвращения. Разбитая ваза склеивается из мелких кусочков в единую форму, но не изначальную, а с прослойками клея. Этот клей – любовь обретенная, выстраданная, осознанная, приобретенный опыт через трансформацию разъединения-соединения, Создатель, осознавший себя через творение, и творение, осознавшее в себе Создателя.
Старик встал со стула, подошел к двери и сказал: «Путешествие закончилось», после чего вышел на улицу, и в комнате стало темно.
Я рванулся за ним, но мое тело прилипло к стулу намертво, равно, как и сам стул к полу.
«Отдохни чуть-чуть», – пронеслось в голове, я перестал неуклюже дергаться на своем месте и задремал.
Не будь у вас хронометра, наручного или с кукушкой, в золотом корпусе или, на худой конец, в стеклянной колбе, заполненной песком, смогли бы вы определить, сколь долго спали? Вот и я, очнувшись, не имел возможности выяснить, как долги были и сильны объятия Морфея. Толкнув дверь наружу, первое, что я увидел посреди несмолкающей бурлящей людской реки, был стоящий человек, поразительно похожий на меня. Прохожие не стеснялись в выражениях по поводу моего присутствия на их пути, активно работая не только языками, но и локтями, я же стоял окаменевший и пристально смотрел в глаза самому себе.
Наконец здоровенный бугай характерным приемом вывел меня из статического состояния и, выпучив глаза от боли и удивления произошедшим переменам, я полетел в собственные объятия.
– Ох, – сделал я глубокий вдох, «проглатывая» собственное тело вместе с одеждой и остатками пищи в желудке.
– Ну как тебе? – послышалось из-под ног.
Я посмотрел вниз. На ступенях сидел непонятно откуда взявшийся пес, лопоухий, тощий, блохастый, но очень милый.
