– Уж не знаю, что вы ищете, но можете приступать, – проворчал старик и заковылял к выходу. – Я вернусь через полчаса. Надеюсь, к тому времени вы управитесь со своим контрольным осмотром.
Впятером они стали перебирать множество нарядов и попутно придумывать выступление. Дарт собирался перевоплотиться в жонглера и для завершения образа отыскал цилиндр. Флори досталась роль гадалки, поэтому ей подошла юбка с воланами, корсет из гобеленовой ткани и белая блуза с широкими рукавами, чтобы эффектно размахивать руками над магическим шаром – его удалось откопать в сундуке с разной всячиной. Дес сразу вцепился в пиджак – бархатный, с двумя рядами пуговиц в золотых петлях. По его мнению, наряд подходил уличному музыканту, исполняющему шутливые песни. Офелия еле уговорила взять ее с собой. В итоге сошлись на том, что еще один отвлекающий артист их труппе не помешает. Из нее решили сделать мальчишку-зазывалу: в клетчатых штанах с подтяжками, рубахе в цветах Ярмарки и кепи, чтобы скрыть длинные волосы. Компания получилась разношерстной и забавной, как раз в духе карнавальных артистов.
Со всем этим добром они погрузились в автомобиль домографа и вернулись в Голодный дом, где до поздней ночи обсуждали план действий. Рину пришлось сжечь целый пучок благовоний, чтобы безлюдя не беспокоило его присутствие.
Они закончили приготовления к карнавалу поздней ночью и разошлись, надеясь хотя бы немного отдохнуть. Рин задержался в библиотеке, продолжив изучать карты города и тоннелей безлюдей. Ящерный дом уже нанесли на карту и прочертили новую ветку тоннелей. После этого Рин с еще большим усердием продолжил гипнотизировать чертежи, как будто продумывал перемещения злоумышленника.
Перед сном Офелия выслушала целую лекцию от Флори о безопасности: никого не преследовать, не покидать ярмарочную площадь, не геройствовать… и еще длинный список запрещающих «не», сводящих ее участие к роли декорации. Она едва удержалась от споров и сохранила вид послушной сестры – иначе бы ее попросту не взяли с собой.
Получив наставления, Офелия выскользнула из комнаты, и ее внимание сразу привлекли приглушенные голоса из библиотеки. Дверь была слегка приоткрыта, что позволило не только слышать разговор, но и наблюдать за собеседниками. Офелия любопытно заглянула в просвет и увидела в кресле Рина: карты по-прежнему лежали у него на коленях, а сам он наблюдал за Дартом, который нервно мерил комнату шагами, то появляясь, то снова исчезая из вида.
– Это невозможно, – заявил Рин. Неизвестно, о чем он так говорил, но настроен был категорично.
– Просто потому, что ты так считаешь? – бросил Дарт откуда-то из невидимой части комнаты.
– Он исчез три года назад. За это время его никто не видел.
– Мертвым его тоже не нашли.
– Даже если он жив, то не может скрываться так долго. Лютену нельзя постоянно находиться в обращенном виде.
– Да что ты говоришь, – язвительно сказал Дарт. – А я, по-твоему, как справляюсь?
– Ты исключение.
– Ну конечно.
– К тому же, – продолжал Рин, – он не может воспользоваться силой безлюдя, если тот связан обязательствами с другим лютеном.
– Мы оба знаем, кто способен полностью контролировать силу безлюдя.
– Оключенный? – пренебрежительно хмыкнул Рин. – Думаешь, кто-то в здравом уме вживит себе под кожу ключ?
– В столице так делали с каждым лютеном.
– И что с того? Оключение запретили, причислив к виду клеймения.
Офелия увязла в незнакомых и сложных словах, пытаясь разобрать, о чем говорят эти двое, а тем временем спор продолжался.
– Ключ от хартрума до сих пор у него.
– Это абсурд, Дарт. Хватит фантазировать, – пресек его домограф. – Я понимаю, ты хочешь найти убийцу Мео и заодно поквитаться с давним врагом, но дела нужно вести с холодным умом. А в тебе говорят эмоции.
– Во мне говорит логика, – парировал Дарт. Он остановился напротив Рина, скрестив руки на груди. – Как иначе объяснить, что Офелия видела Голдена, когда его не было в городе? А показания ценовщика? А свидетелей в суде, что якобы видели меня? Ты ведь не нашел того, кто подкупил их. Возможно, они не обманывали. Что если и впрямь все они видели притворщика?
– Слушай, – с усталым вздохом сказал Рин, – это называется «прав по неправильной причине». Ты просто подтасовываешь факты, чтобы твоя гипотеза сошла за правду.
– У меня хотя бы есть объяснение происходящему, – бросил Дарт в ответ. – А теперь давай, расскажи мне, в чем там дело. Может быть, Офелия видела галлюцинацию, а с Лоуреллом встречался потерянный брат-близнец Деса? Ну же!
– Я буду обсуждать лишь подтвержденные теории.
– А как объяснишь, что убийца знает о приманках? Только лютен мог догадаться.
– Полагаю, он получил сведения от Мео, прежде чем расправиться с ним.
– Нет. Мео никогда бы не выдал тайные сведения.
– Это не доказательства, Дарт. Не факты, не улики, а лишь твое представление о друге.
– Ты забыл, с какой личностью разговариваешь? – В его голосе вдруг прозвучали высокомерные нотки.
– Когда у человека заканчиваются аргументы, он пытается давить статусом, – с усмешкой заметил Рин, ничуть не смутившись от выпада в свой адрес. – Ты слишком полагаешься на способности детектива. Попробуй перевоплотиться в ясновидящего, чтобы с такой уверенностью заявлять о том, что происходило на самом деле.
– Говоришь так, будто всегда прав. Но ты ведь и сам ошибался. Когда не позволил мне сразу проверить без-людей.
Наступила напряженная пауза. Кажется, Рина задело то, что Дарт припомнил ему оплошности, возникшие не по глупости, а из-за привычки все делать правильно, согласно инструкциям, протоколам, здравому смыслу.
– Твоя версия звучит логично, – примирительно начал Рин, – хотя будем объективны! В одиночку такое не провернуть: нужны деньги и связи, чтобы организовать подкоп тоннеля, добычу яда, перевозку бочек, поиск покупателя… Неужели ты думаешь, что лютен в изгнании способен сделать все сам?
– Не стоит недооценивать лютенов, Рин. Нас считают безвольными прислужниками, но тем неожиданней бьет наша сила.
Домограф ничего не сказал и просто уткнулся в карту, пытаясь изобразить задумчивую сосредоточенность. Он не хотел признавать, что не нашел слов для ответного выпада. Спор изжил себя: все аргументы были озвучены, издевки достигли мишеней, каждый остался верен своему мнению. Пока Рин отмалчивался, Дарт выудил из кармана аптекарскую склянку и сделал пару глотков.
– Поосторожнее с этим, – назидательно заметил Рин. – В больших количествах бодрящая одурь токсична.
– Не переживай. Общение с тобой приучило меня к ударным дозам яда, – хмыкнул Дарт.
– Донашиваешь шутки за Десом?
– Проявляю солидарность.
Рин устало вздохнул, свернул карты в тугой рулон и засунул за ремни портфеля.
