И они зашагали по коридору все тем же образом: вначале пленница, следом ее надсмотрщик.
– Там, в шкафу, на нижней полке, – заявила Офелия, когда они пришли.
Здоровяку приказали забрать документы, и он устремился к деревянному шкафу. Ключ торчал из дверцы, облегчая доступ к внутренностям гардероба. Здоровяк стал шарить в ворохе пестрых платьев, лапая их грязными ручищами, чтобы добраться до нижней полки. Доре это не понравилось. Вернее, она посчитала подобное отношение к ее платьям непростительным кощунством.
В один момент здоровяк дернулся назад, будто встретился с чем-то пугающим. Он поздно понял, что это ловушка. Длинные рукава – зеленые и извивающиеся, словно змеи, уже обхватили его огромные руки, затягиваясь все сильнее. А следом красная атласная лента, бывшая, наверно, поясом какого-то платья, скользнула в распахнутый от ужаса рот. Здоровяк захрипел, попытался отбиться от удушающей ленты, но руки уже не подчинялись ему, словно он превратился в марионетку.
– Что за… – ошеломленно начал притворщик и не успел договорить, потому что Флори сшибла его с ног отчаянным ударом под колени.
На сей раз сестры не медлили и рванули прочь, едва появился призрачный шанс на спасение. Дверь захлопнулась за их спинами и заскрежетала замком, заперев преступников в комнате. Оставалось надеяться, что это хотя бы ненадолго их остановит.
Флори первой сообразила, куда бежать, а Офелия слепо последовала за ней и не сразу поняла, что они попали в библиотеку. Дверные замки щелкнули, лестница для стеллажей, грохоча на колесах, появилась из-за стены и, прокатившись вдоль книжных полок, остановилась, заслоняя собой вход. Безлюдь пытался защитить их, как защитил Бо, спрятав от врагов.
На письменном столе Флори нашла канцелярский нож, которым принялась пилить веревки на запястьях. Она провозилась с путами слишком долго, прежде чем освободилась сама, а затем помогла Офелии. Их подгоняло острое ощущение, что опасность надвигается неотвратимо, как мчащийся на всех парах локомотив.
Дом сотрясался от грохота и криков. Еще недавно Офелия считала безлюдя грозным и жестоким, но сейчас понимала, что он тоже уязвим. Ожившие платья из шкафа, замки и двери – могло ли это оружие победить двух головорезов, на чьих руках не одна смерть? Платья исполосуют ножом, двери разобьют в щепки, разрушат все преграды, но получат то, что им нужно.
Оставаться в безлюде было опасно, соваться в тоннели – тоже. Не зная ходов, они могли заблудиться в подземных лабиринтах. Времени на раздумья у них не осталось. Дверь внезапно содрогнулась от резкого удара, а следом раздался разъяренный голос притворщика:
– Я вас достану, гадины!
– У нас нет выбора, Флори, – шепнула Офелия и умоляюще взглянула на сестру.
Они устремились к стеллажу, скрывавшему дверь в тоннели. Офелия нашла на полке рычаг, замаскированный под невзрачный томик, и дверь с лязгом открыла им путь. Сестры переглянулись и шагнули в темноту. Чтобы попасть в тоннели, вначале следовало спуститься по длинной лестнице. Они успели ухватиться за перила, прежде чем дверь закрылась, отрезав их от единственного источника света. Пришлось продолжить спуск в кромешной тьме. Воздух становился холоднее и гуще, будто они погружались в воду, и это вызывало у Офелии озноб. Она не умела плавать и с детства боялась, что утонет или захлебнется. Сердце колотилось в груди как бешеное, и ею двигало лишь осознание того, что если она останется стоять, оцепенев от ужаса, то неминуемо встретит еще больший кошмар.
Сойдя с лестницы, они побежали вперед, надеясь, что рано или поздно лабиринты тоннелей приведут их к одному из выходов. Промокшая под дождем одежда неприятно липла к телу, холод тоннелей пробирал до костей. Боясь потерять друг друга в темноте, сестры взялись за руки и пошли наугад. Вскоре они оказались в тупике и свернули в другую часть тоннелей. Здесь Офелия споткнулась обо что-то и плашмя рухнула на пол. Это случилось так неожиданно, что сестра не смогла удержать ее. От резкого удара дыхание сбилось, горло обожгло огнем, и Офелия начала задыхаться. Несколько мгновений она недвижимо лежала на земле, чувствуя, как ее одежда пропитывается липкой влагой. Вначале Офелия подумала, что кровь – ее, и фантазия нарисовала жуткую картину: она упала на что-то острое и пробила грудную клетку.
Тьму прорезал слабый луч света. Офелия сощурилась и с трудом разглядела Флори, которая где-то нашла фонарь. Его треснутое мутное стекло пропускало совсем мало света, однако его хватило, чтобы рассмотреть происходящее вокруг и понять, что кровь не ее. Офелия коротко вскрикнула, увидев перед собой мертвеца. Лужа крови растеклась вокруг его головы темным пятном, из толстой шеи торчала только рукоять ножа, и казалось, будто он пригвожден им. Она подумала про бабочек – мертвых созданий, приколотых булавкой. Флори поднесла фонарь поближе к его лицу и ошеломленно воскликнула:
– Это Франко!
Ее неосторожный возглас выдал их. Откуда-то сверху донеслось гулкое эхо, принеся плохое известие: длинный путь оказался иллюзией – они не ушли так далеко, как предполагали. Притворщик догонял. Оставался последний шанс на спасение – бежать, и сестры стремглав бросились прочь, прихватив с собой фонарь.
Каким-то чудом они отыскали дверь, однако их ждало разочарование: она оказалась заперта, как и все прочие входы, перекрытые по приказу домографа. В пострадавшие безлюди, опечатанные следящими, тоже было не попасть. Оставался Рогатый дом, где Рин созвал срочный совет лютенов. Как найти единственный выход, если им неизвестно даже направление?
Флори все-таки повернула назад и повела по другому пути. Из глубины тоннелей донесся выкрик притворщика. Эхо поглотило его слова и размножило отзвук.
– Он впереди, – с ужасом прошептала Флори.
Им пришлось погасить фонарь и свернуть с намеченного маршрута, но ускользнуть все равно не удалось. Голос гнался за ними сквозь темноту: то звучал в отдалении, то приближался и становился опасно громким. Они метались по узким проходам, иногда натыкаясь на закрытые двери. Эта гонка не могла продолжаться бесконечно. Силы были на исходе. Сестры уже не бежали, а шли вдоль стен, надеясь отыскать дверь на ощупь. Дарт говорил, что в Пьер-э-Метале насчитывается около двадцати безлюдей. На пути им встретился уже десяток запертых ходов… Означало ли это, что половина пути пройдена, или они просто блуждали по кругу?
Шаря рукой по влажной землистой стене, Офелия вдруг услышала щелчок – с таким звуком могла опускаться дверная ручка. Обернувшись, она увидела полоску света, которая расширялась по мере того, как открывался спасительный ход. Флори отыскала открытый безлюдь. Сестры юркнули внутрь, прижались спиной к двери и замерли, оглядываясь вокруг, чтобы понять, куда попали.
Под арочным сводом погреба завывал ветер, и фонари, висевшие на цепях, раскачивались на сквозняке. Свет мелькал и прыгал; казалось, что помещение полно движущихся теней. Стены были изрешечены круглыми отверстиями, отчего напоминали коробочки лотоса, – только вместо семян там лежали бутылки. Из винного погреба вела закрученная спиралью лестница. Не успели они добраться до нее, как услышали скрип петель.
