Домограф принял угрозу с каменным лицом, после чего поторопил Флори, застывшую в дверном проеме. Она помедлила, чтобы обменяться с сестрой взглядами. Офелия улыбнулась, и пусть жест совсем не соответствовал ситуации, подумала так: если это последний раз, когда они видят друг друга, то Флори должна запомнить ее улыбающейся. Какими они запомнили своих родителей.
Элберт выжидал. Патлатый шелестел бумагами, рассовывая их по конвертам, и получал тычки за то, что так неумело обращался с ними. Эл считал, что документоведу позорно так медлить. «Поэтому у Общины дела не ладились», – раздраженно бросил он, наблюдая, как патлатый в очередной раз перебирает злосчастные бумаги, чтобы рассортировать их правильно. Судя по всему, Эл готовился к серьезной сделке и дико нервничал. Возможно, здесь он не мог рассчитывать на себя, и ему оставалось надеяться на помощь общинного документоведа.
Когда с этим было покончено, Эл приказал подельнику развязать Офелию. Вместо ожидаемой свободы ей пришлось довольствоваться тем, что теперь она могла существовать отдельно от стула. Руки по-прежнему оставались стянуты веревкой, поскольку Элберт не собирался выдавать пленницу раньше времени.
Офелия послушно шагала вслед за притворщиком через коридоры и повторяла себе, что вскоре этому безумию наступит конец. Элберт получит все, что хочет, и сбежит из города. Нужно всего лишь выполнить его требования и не препятствовать. Офелия надеялась, что остальные думают так же.
Они вышли на улицу, остановились. Элберт хотел удостовериться, что все чисто. Теперь, когда цель была так близка, он не мог рисковать – и выверял каждый свой шаг.
Дом-на-ветру стоял на вершине холма, и с высокого крыльца был виден Почтовый канал. От пирса их отделяли только канава, полная дождевой воды, да заброшенный сад. Сквозь листву деревьев Офелия разглядела баржу, пришвартованную у берега, и представила, что где-то там находятся ее сестра и друзья. От этой мысли на миг стало легче, но потом они направились к пирсу – и проблеск надежды померк под гнетом напряжения, которое витало в воздухе.
Эл все еще держал нож наготове. Офелия уловила его тревогу и, сама того не желая, разделила с ним это чувство. Только вот заботили их разные вещи. Он хотел сбежать в столицу навстречу своему богатству – и переживал, чтобы план не сорвался, а она думала лишь о том, чтобы никто не пострадал.
Они прошли сквозь сад по разрушенной каменной тропе. Ветви деревьев, унизанные каплями дождя, точно стеклянными бусинами, напоминали гирлянды – вроде тех, каким украшали сад в поместье Эверрайнов. Приятное воспоминание растаяло, едва мощеная тропа оборвалась у металлической платформы пирса. Офелия огляделась по сторонам – и наконец увидела их: встревоженную Флори, обхватившую себя руками; хмурого Рина, чей идеальный костюм контрастировал с растрепанными Дартом и Десом. Последним, очевидно, пришлось выполнять грязную работу: мокнуть под дождем и с кем-то драться. Они стояли у пирса, мрачно наблюдая за процессией, что появилась из сада. За их спинами мерно покачивалась на воде небольшая ржавая баржа – не самое подходящее судно для путешествия к богатству, но вполне пригодное, чтобы улизнуть из города незамеченным. Баржи, подобные этой, ежедневно курсировали по каналу, не вызывая ни у кого интереса.
Элберт остановился в отдалении, оставляя безопасное расстояние для маневра, а может, просто понимая, что их силы неравны. Его «армия» состояла лишь из одного патлатого солдата, тогда как противников было четверо, пусть никто из них и не выглядел достаточно угрожающе. Несколько мгновений прошли в напряженном безмолвии. Обе стороны ждали действий друг от друга.
Наконец Рин сделал шаг вперед, обозначив свою роль переговорщика:
– Мы выполнили твои требования. Отпусти девочку.
В ответ Элберт грубо притянул Офелию к себе и поднес к ее уху нож:
– Отойдите от баржи.
Они выполнили и этот приказ. Похоже, у них и вправду не было никакого каверзного плана по поимке Элберта. На их лицах читались беспокойство и растерянность. Люди, у которых есть план, так не выглядят.
Притворщик устремился к барже, прижимая Офелию левой рукой к боку. С отвращением она поняла, что является не просто пленницей, а прикрытием на случай, если кто-то вздумает напасть. Никто этого не сделал, потому что риск был слишком велик. Элберт беспрепятственно добрался до судна и стал карабкаться по сходням, таща Офелию за собой. Прежде чем остальные поняли, что их одурачили, ее затянули на борт и швырнули прямо к бочкам. Осознав, что внутри них – убийственный яд, Офелия отползла подальше, попыталась встать, но тут же опрокинулась на спину от толчка. Под гул парового мотора, перерастающий в грозный рык, баржа стала медленно поворачиваться боком. Не успела она опомниться, как ее рывком подняли на ноги. Гвоздь саданул по колену, и сдавленный всхлип вырвался из груди сам собой. Элберт крепко держал ее за плечи.
– Отпусти ее! – отчаянный крик Флорианы раздался совсем близко, но ее с сестрой разделяла вода и ржавый борт баржи.
– Как скажешь, – небрежно бросил притворщик и грубо оттолкнул Офелию от себя.
Со связанными руками она не смогла удержать равновесие и, перекинувшись за борт, плашмя рухнула в воду. Тело обожгло холодом и болью. Объятая ужасом, Офелия открыла рот, чтобы закричать, – вода заполнила горло. Связанные за спиной руки не оставили даже шанса сражаться. Стремительно опускаясь на глубину, она поняла, что тонет. В момент полнейшего отчаяния Офелия стала мысленно просить помощи – у того, кто был на берегу, в воде или на небесах, – и повторяла мольбу до последней секунды, пока не провалилась в черную бездну.
Глава 20
Настоящий дом
Флори почувствовала, будто ее сердце ухнуло вниз – вслед за сестрой, на самое дно. Не раздумывая, она бросилась в воду. Спустя мгновение рядом один за другим раздались три всплеска: парни прыгнули за ней. Вынырнув, она поплыла туда, где над темными водами вздымалась еще более темная тень баржи, за которой тянулся бурлящий хвост. Мгновение спустя Флори попала в этот безумный поток. Ее закрутило и швырнуло назад. Она хотела сжать губы, чтобы сохранить в легких хотя бы немного воздуха, но уже утратила контроль над собой. Тело будто налилось свинцом и перестало слушаться, а в какой-то момент ощутило толчок – мощнейший импульс. Со дна взметнулось мутное облако. Нечто громадное рвалось наружу сквозь толщу воды. Пришедшая из глубины волна ударила с такой силой, что отплывшая от берега баржа накренилась и едва не опрокинулась.
Из бурлящей пучины показалась чешуйчатая спина, затем – бок, поросший ракушками и водорослями, с зияющими ранами в виде черных провалов. То, что Флори приняла за чешую, оказалось черепицей на округлой крыше, и тогда она узнала его – Озерный дом, безлюдя из городских легенд. В одном из оконных провалов стояли двое: балансируя на обломке балкона, Дес пытался удержать обмякшее тело Офелии.
От мощного толчка, подобного взрыву, толща воды обрела совсем иную силу: подхватила баржу, словно щепку, и перевернула. Повсюду разлетелись бочки – одни разбились, другие скрылись под водой. Темное пятно стремительно растеклось по поверхности. Яд. Флори отпрянула, хотя понимала, что спастись от него невозможно. Она была так напугана, что не заметила, как рядом вынырнул Дарт и скомандовал:
