– Плыви к пирсу! Я помогу переправить Фе на берег.
– Но яд в воде…
– Бальзамик, Фло! Это бальзамический уксус.
Голос Дарта подействовал отрезвляюще, и она поплыла, чувствуя, как тело слабеет, а в груди разгорается жар. Вода попадала в нос и горчила в горле, но Флори добралась до берега живой. Дарт оказался прав: в бочках был вовсе не яд.
Ухватившись за деревянный столб, служивший для швартовки судов, она выбралась на пирс и, окинув взглядом Почтовый канал, поняла, что произошло. Элберт снова переиграл их. Он знал, что его будут искать, и подсунул обманку – ржавую баржу, начиненную бочками. Все это время судно с настоящим грузом ждало вдали: то, что можно было принять за отблеск фонарей на другом берегу, оказалось сигнальными огнями. Чтобы беспрепятственно добраться до него, Элберт сбросил Офелию за борт и отвлек их внимание. Его план сработал бы как надо, если бы не Озерный дом.
Чешуйчатая крыша торчала из воды, будто часть затонувшего корабля, и сейчас его покидала выжившая команда: Дарт и Дес плыли рядом, толкая перед собой бочку, на которую положили Офелию. Ее тело, выгнувшееся дугой, казалось пугающе неподвижным.
Когда они подплыли достаточно близко, Флори свесилась с пирса, чтобы помочь вытащить сестру.
– Она наглоталась воды, – сбивчиво проговорил Дарт. – Справишься сама?
Флори замотала головой. Ей никогда не приходилось спасать тонущих и уж тем более делать искусственное дыхание.
Дарту пришлось вылезти на пирс, а Дес в одиночку поплыл обратно к перевернутой барже, откуда слышались всплески и возгласы. Пока их волновало спасение Офелии, Рин пытался помешать опальному лютену. Возможно, Рин действовал согласно Протоколу, но Флори не волновал его моральный выбор. Она забыла о нем спустя короткую мысль и сосредоточилась на Офелии.
Дарт подхватил Фе как пушинку и, положив лицом вниз, надавил между лопаток, чтобы вода вышла из легких; затем перевернул на спину и проверил пульс. Флори, отчаянно сжимая запястье сестры, не уловила даже слабого трепыхания под холодной кожей. Дарт вздохнул полной грудью и, зажав Офелии нос, выдохнул ей в рот. Замер на несколько мгновений и снова припал к синеющим губам. «Ну, давай же, дыши, дыши!» – молила Флори, стискивая ее пальцы. И Офелия вдруг ожила, выгнула спину, будто воздуху в легких стало тесно, перекатилась на бок и закашлялась, выплевывая воду.
Весь мир сузился до судорожного дыхания и дрожащего тела сестры. Флори обняла ее, прижала крепче, пытаясь согреть и успокоить. Слезы облегчения защипали глаза и хлынули по щекам. Когда Флори пришла в себя, Дарта рядом уже не было, а шум на воде стих. Она растерянно огляделась по сторонам. Судно так и осталось посреди канала, а в бледных огнях, освещающих берег, маячили чьи-то фигуры: они двигались быстро и хаотично, не позволяя сосчитать их.
Внезапная вспышка ослепила ее. Прожектор направили прямо в лицо, Флори заслонилась рукой от яркого света и заметила приближающихся к ней людей. Под чеканным шагом пирс проседал и дрожал. Их было четверо – и все в форме следящих. Во главе шел бравый седовласый мужчина, который, приблизившись, громогласно представился:
– Командир следящей гвардии Освальд Тодд.
И хлопнул себя по правому плечу – как заведено у следящих при исполнении. Ту же фамилию в сопровождении того же жеста Флори слышала трижды.
Освальд Тодд смерил их долгим суровым взглядом:
– Сестры Гордер?
Сердце заколотилось как сумасшедшее. Она крепче сжала плечи Офелии, пожалев о том, что не увела ее отсюда раньше. Мокрая одежда под порывами ветра превращалась в броню и вонзалась в кожу ледяными иглами.
Флори с вызовом вскинула голову. Она больше не жертва, не беззащитная девочка с наивными глазами. Она не станет ждать нападения и ударит первой.
– А где же Кормонд Тодд? Разве не он обеспокоен нашей судьбой? – выпалила Флори, вскочив на ноги.
На миг в глазах командира мелькнул испуг.
– Он отстранен от дел. Его даже в городе нет, – сухо ответил Тодд.
Только двое – он и Флори – знали, что на самом деле скрывается за его словами. Тодд-старший до сих пор думал, что может приструнить сына, как много лет назад, когда Кормонд был ребенком: отобрать игрушки, поставить в угол – вот и все наказание. Будто бы он и не заметил, как отпрыск повзрослел, а его шалости и капризы приобрели опасные черты. Тодд-старший боялся, что Флори во всеуслышание заявит о том, какого ублюдка он вырастил. Нервы были на взводе, и она действительно сказала бы это, если бы ее не перебил другой следящий. Он заметил что-то в темноте и направил луч прожектора в ту сторону, нацелив револьвер на приближающиеся силуэты. Попав в пятно света, один из них рухнул на землю, будто испугался, что начнется стрельба.
– Проверьте, что там, – распорядился Тодд, затем повернулся к Флори и пояснил: – Гленн сказал, что вам нужно подкрепление.
Это значило, что служители правопорядка прибыли сюда не для отлова сироток, а по делу Элберта. Флори машинально скользнула взглядом по группе, которую окружили вооруженные следящие: узнала фигуру Дарта, взъерошенную шевелюру Деса, широкоплечего Рина и патлатого подельника Эла, но его самого не обнаружила. Ей стало не по себе. Неужели ему удалось сбежать? Она растерянно огляделась и заметила следящего. Отделившись от остальных, он тащил за собой мальчишку в мешковатой одежде: порванная рубаха болталась на его острых плечах, а штаны пузырились на коленках. Раньше притворщик подбирал одежду, маскируя свой обман, но сейчас он смог изменить только внешность, выбрав самый надежный вариант – облик ребенка.
– Малец уверяет, что его похитили из Общины, – доложил следящий, держа его за шиворот.
– И собирались утопить, – добавил мальчишка. Голосок у него был писклявый, дрожащий, жалобный.
– Гнусная ложь! – Дес и здесь не упустил возможности вступить в спор.
Командир Тодд проигнорировал его слова. Он был занят тем, что разглядывал мальчишку и растерянно чесал затылок, пока не подошел домограф. Не тратя время на пустые приветствия, Рин выпалил:
– Это опасный преступник. И сейчас вы не помогаете, а лишь тянете время.
– Ребенок? – изогнув бровь, переспросил Тодд, будто считал Рина сумасшедшим. Очередная уловка Элберта сработала. – Господин домограф, вы в своем уме?
– Более чем, – сквозь зубы процедил он, сверля взглядом командира. – Позвольте мне доказать, что я прав.
Тодд не смог скрыть любопытства и с кривой ухмылкой сказал:
– Действуйте.
Домограф согласно кивнул и направился к мальчишке. Тот истошно завопил, попытался вырваться, но его быстро приструнили, схватив за руки. Флориана знала, что следящие держали крепко и грубо, как можно больнее. Боль, считали они, усмиряет. Их лица оставались непроницаемыми и бесстрастными, даже когда Рин обратился к одному из служивых:
– Одолжите нож.
