Тем временем за трибуной стали появляться первые свидетели. Вначале это был трактирщик, который рассказал, что Сильван пожаловался ему на службу и коллегу, не оказавшего ему должного приема; затем какой-то юноша поведал, что видел Сильвана и подозрительную фигуру, крадущуюся следом. Когда его попросили уточнить внешность преследователя, он, не задумываясь, ткнул пальцем в сторону клетки под потолком. Зал загудел и замолк только после возгласа рассудителя.
Наконец к трибуне вышел Дес. По настоянию Рина он приехал сюда отдельно и затерялся в толпе слушателей, чтобы не выдавать их знакомства.
Десмонд держался уверенно и почти расслабленно, в своей обычной манере: говорил с легкой улыбкой, активно жестикулировал и разбавлял реплики едва уловимым сарказмом – ровно в той мере, какую могло вытерпеть судебное слушание. Он ходил по краю, но в последний момент спасался. Наблюдая за ним, Флори на время забыла, где находится. Это напомнило театр одного актера, где внимание зрителей приковано к главному действующему лицу. Весь зал замер, и даже рассудитель прищурился из-под очков, чтобы внимательнее разглядеть Деса, когда он рассказывал о Сильване, который нагрянул по какому-то важному делу.
– И прошу заметить, – тут Дес поднял указательный палец вверх, – он доверился Дарту, а не кому-нибудь другому.
– Возможно, Сильван хотел разоблачить подсудимого, – возразил следящий. – За что и получил побои. Трактирщик упоминал, что Сильван пришел с разбитым носом.
Десмонд не растерялся:
– Мне поручили приглядеть за безлюдем, что я и сделал, когда в дом ворвались. Это была вынужденная мера, безо всякого злого умысла. – Для убедительности слов он положил руку на сердце, словно произнес клятву.
– Значит, это вы устроили драку с убитым?
– Вообще-то кулаками он размахивал, как живой.
– Не паясничайте в суде! – рявкнул следящий и, когда Дес послушно затих, добавил: – Объясните, почему Даэртон оставил своего безлюдя на вас?
– У него были срочные дела.
– И какие срочные дела заставили лютена бросить службу?
– Я не допрашивал, куда он идет, – сказал Дес и с улыбкой добавил: – У нас ведь разрешены свободные передвижения по городу. В том числе для лютенов, не так ли?
Следящий злобно блеснул глазами, но на сей раз у него хватило выдержки не вступать в перепалку. Он выбрал другую тактику и попросил пригласить следующего свидетеля, чтобы пролить свет на ситуацию. Им оказался тот самый торговец с моста.
Старик сообщил, что встретил на Серпе двоих, направляющихся к Паучьему дому. Когда у него спросили, узнает ли он кого-то в зале, торговец уверенно указал на Дарта, а потом нашел взглядом Флори. Удивительно, как ему удалось так быстро распознать ее в толпе. Либо невероятный дар, либо договоренность с теми, кто задумал оговорить Дарта. Глазастого старика отпустили, и помощник рассудителя громко объявил: «госпожа Гор-р-рдер». Ее фамилия прозвучала как раскат грома, а тело, будто пораженное молнией, оцепенело.
– Ну же, соберитесь, – поторопил ее Рин.
На дрожащих ногах она подошла к трибуне, и следящий без промедления взялся за дело.
– Вы признаете, что два дня назад были на Серпе?
От волнения к горлу подкатила тошнота, и Флори с трудом выдохнула «да».
– И куда вы направлялись?
– В Паучий дом, – проговорила она и запнулась.
У нее оставался последний шанс, чтобы одуматься и не солгать. В тот самый миг сомнения Флори услышала грохот цепей – звук страшный и омерзительный, как сама действительность, где обвиняемого в кандалах сажают в клетку под потолком. Она решительно вскинула подбородок и продолжила:
– У меня было задание от господина Эверрайна. С недавних пор я прохожу стажировку в качестве переписчицы.
– Переписчицы работают с бумагами, если я не ошибаюсь. – Дождавшись, когда Флори подтвердит это, следящий уколол ее новым вопросом: – Тогда что переписчица делала в Паучьем доме?
– После недавних событий мы усилили контроль за безлюдями и подземными тоннелями, чтобы обеспечить…
– Опустим лишнее, – перебил следящий. – Отвечайте по существу. Что вы делали в Паучьем доме?
– Я проверяла дверь в тоннели.
– Вы назвали только себя: «я проверяла», – повторил следящий и выдержал паузу. – Тогда почему с вами был лютен из Голодного дома?
Вот он – главный вопрос, ради которого Флори не стала прятать ушибы и ссадины под закрытой одеждой, позволив всем глазеть на нее.
– Я стажер и могу допускать ошибки… – сказала она протяжно, будто жалуясь. – Безлюди порой ведут себя агрессивно, в чем вы можете наглядно убедиться. – Она подняла руку в ссадинах. В зале кто-то зашептался. – Недавно мне досталось от безлюдя, и с тех пор Даэртон сопровождает меня на заданиях.
Говоря об этом, она представляла себе фамильный дом, от которого и впрямь пострадала недавно. Пусть официально его не признали безлюдем, но ее показания были отчасти правдивы.
– Не кажется ли вам странным, – продолжал следящий, – что господин домограф отправил с вами не коллегу из конторы, а простого лютена? – Из его уст последнее слово прозвучало как ругательство.
– Господин Эверрайн – прекрасный специалист, и у меня нет причин сомневаться в его решениях, – ответила она.
– Тогда спросим об этом у него самого.
Следящий перевел взгляд в зал, чтобы найти домографа. Стоя к нему спиной, Флори не видела, как Рин поднялся со своего места и с каким выражением лица говорил, но голос его звучал твердо и слегка надменно:
– Паучьему дому не раз выносились предупреждения, безлюдя признали опасным, и я счел необходимым направить со стажером того, кто способен решить сложную ситуацию. Увы, работники моей конторы – клерки и не привыкли иметь дело с проблемными безлюдями.
– Допустим. – Следящий неохотно кивнул и вернулся к Флориане: – И как прошел ваш визит в Паучий дом?
– Нас встретила лютина, мы проверили вход в тоннели, а затем ушли.
– И она была жива, когда вы уходили?
– Да.
– Вы уверены, госпожа Гордер? – Хищные глаза следящего подозрительно сощурились.
– Уверена.
Наверняка следящий не отпустил бы ее так быстро, но рассудитель вовремя перебил его и отправил Флори обратно в зал.
Она заняла свое место и, чувствуя головокружение, вцепилась в край скамьи, чтобы не упасть. Ее руку накрыла крепкая ладонь Рина, и от этого по телу разлилось успокоительное, обволакивающее тепло, но стоило ему прервать прикосновение, и Флори резко возвратилась из фантазий в суровую реальность. Она сидела на неудобной скамье, ее друг висел под потолком, обвиняемый в убийствах, а у трибуны стоял неизвестный человек, рассказывая о недавнем совете, где Дарт обвинил Паучиху в предательстве.
