– Значит, кресло домографа – единственное, чем вы дорожите? – Она вскочила с места. – Вы так кичитесь своими знаниями, но вам не мешало бы узнать хоть что-нибудь о смелости, дружбе и сострадании!
Она бросилась прочь, хлопнув дверью так сильно, как только могла. Рэйлин от испуга едва не свалилась с перекатной лестницы и даже не успела нарисовать на своем лице дружелюбную улыбку, проводив стажерку оторопелым пожеланием хорошего дня. Никакой ураган эмоций не мог нарушить идеальный порядок, окружающий Рина.
Неведомым образом Флори удалось быстро найти путь к выходу и не заплутать в коридорах. Едва она вышла на улицу, прохладный ветер овеял ее разгоряченное лицо. Тело дрожало, в горле стоял противный комок слез. Она была готова разреветься здесь, однако не могла позволить себе такой слабости.
К ней подошел пожилой мужчина – ключник, судя по мозолистым рукам, и, дохнув на нее табачным дымом, спросил, все ли в порядке. Флори выдавила из себя что-то вроде улыбки и отказалась от помощи.
До встречи с Десом оставалось еще немало времени, и она, не желая маячить перед конторой, отправилась исследовать местность. В центре города ей довелось побывать пару раз, и ничего, кроме разочарования, это не принесло. Сегодня традиция продолжилась. Оглядевшись вокруг, Флори заметила в отдалении необычное сооружение, по очертаниям напоминавшее книгу, стоящую ребром. Библиотека! Внезапная идея кольнула иголкой озарения. В памяти всплыли слова Дарта и замечания Рина о том, что она ничего не знает о безлюдях и домографах. Что ж, незнание – это пустая полка, которую можно заполнить книгами.
Спустя четверть часа, пыхтя и фырча, Флори тащила огромную стопку, собранную из библиотечных томов, и думала: «Сумасшедшая. Неужели ты и впрямь веришь, что за день сможешь все прочитать и найти способ спасти Дарта?» По пути она пару раз чуть не бросила ношу на землю, потом споткнулась, больно подвернув ногу, вымокла как мышь и трижды успела пожалеть о своем решении. За все мучения ее ждала награда – транспорт с водителем. Десмонд заметил ее издалека и бросился на подмогу.
– Ты ограбила книжную лавку, чтобы повидаться с Дартом в соседних камерах? – спросил он удивленно, когда Флори вручила ему свою ношу.
Колени и руки у нее дрожали, в боку кололо. Понадобилось время, чтобы она отдышалась и ответила:
– Буду изучать историю безлюдей и юридическую практику.
– Тяга к знаниям – это хорошо, – усмехнулся Дес, – но мы идем на суд, а не на экзамен.
Флори легонько толкнула его в плечо:
– Надеюсь, твое хорошее настроение значит, что ты принес хорошие новости.
– Ничего это не значит, – внезапно помрачнев, сказал он. – Я шучу в любом настроении.
Она досадливо поджала губы, хотя уже смирилась, что все их планы с треском провалились. Если план рухнул от одного щелчка – значит, у тебя не было плана. Еще одна житейская мудрость, проверенная на собственном опыте.
– Так что у тебя? – спросила она, когда Дес, погрузив книги, сел за руль.
– Меня назвали навязчивой мухой и посоветовали больше не появляться перед горъюстами с такими вопросами. А как прошла твоя встреча?
– Ничем не лучше, – неохотно ответила Флори, чувствуя себя виноватой теперь и за то, что в очередной раз все испортила. Что она сделала для спасения Дарта? Вначале оболгала его, потом устроила истерику в кабинете домографа, а теперь натащила кучу книг в надежде, что на какой-нибудь странице найдется спасительный ответ.
С минуту они просто молчали. Флори сидела, опустив голову, Дес задумчиво барабанил пальцами по рулю.
– Кажется, решимости в нас поубавилось, – констатировал Дес. – Может, разговор с Дартом натолкнет на нужные мысли?
Это прозвучало так, будто Дарт прятался в машине и ждал подходящего момента, чтобы появиться с громким возгласом: «Сюрприз!» Флори обернулась, но, конечно, никого не обнаружила. Отвечая на ее немой вопрос, Дес вытащил из внутреннего кармана жилета нефритовый диск – жетон горъюста, символ справедливости, которой они служили.
– Откуда ты…
– Одолжил, – перебил он с самодовольной улыбкой. – Должна же быть от них хоть какая-то польза?
Прежняя Флори нахмурилась бы и заявила, что красть и обманывать нехорошо, а уж соваться с чужими жетонами в тюрьму – и вовсе недопустимо. Сейчас же она испытывала прилив сил и желание действовать. Дарт мог рассказать важные детали: о том, как прошел его визит в Корень-дом, об убитых лютенах, о своих подозрениях, которые позволили ему обвинить Паучиху на последнем совете…
Воющий домишко располагался неподалеку от домографной конторы, и у Флори не было времени, чтобы подумать, насколько хороша их затея. Безлюдь входил в состав охранной системы города – с тех самых пор, когда преступность в Пьер-э-Метале резко возросла и властям пришлось искать дополнительное место для камер. Последние годы Воющий домишко служил тюрьмой для лютенов. «В этом есть особый смысл, – сказал ей Рин, когда они ехали в суд, – заключить лютенов, уклоняющихся от службы, в другом безлюде. Это напоминает им, что нельзя убежать от клятвы». Он верил в это как в непреложную истину. Безлюди были его религией, а Протокол – сводом священных правил.
Но больше всего Флориану пугало количество осужденных лютенов: сколько же их в камерах, строптивых, несогласных и жаждущих свободы, – тех, кто отрекся от службы и стал предателем? Их заманивали в безлюди, связывали строжайшим Протоколом, а в случае непослушания запирали в тюрьмах или казнили. Их некому было защитить, потому что все лютены одиноки: сироты, вдовы, старики, бездомные, отчаявшиеся и сломленные – человеческие безлюди. За них не боролись, они служили расходным материалом, потому что город всегда мог дать еще. Лютены «ковались» в детских приютах, в лечебницах, где теряли близких; в трущобах, жители которых гибли от недостатка еды или избытка выпивки; в пожарах, уничтожавших дома и семьи; на фабриках, чьи опасные станки помимо продукции производили калек и мертвецов…
При виде мрачной громадины дома, похожего на кусок отколовшейся горы, она испытала не страх, а твердую решимость, словно бы пришла бороться не только за Дарта, но и за сестру, и за саму себя.
Дес остановил колымагу в отдалении от ворот, и Флори спросила, можно ли ей пойти одной. Он замер в растерянности, его брови причудливо поползли вверх, точно измеряли уровень удивления.
– Мне бы хотелось извиниться и… вообще… – попыталась объяснить она и сразу умолкла, не желая продолжать вранье, прикрывающее настоящие мотивы.
Десмонд бросил на нее подозрительный взгляд и, смирившись, протянул жетон.
– Будь осторожна.
Когда она оказалась перед тяжелыми воротами с остроконечными пиками наверху, смелости в ней поубавилось. Переборов смятение, она постучала дверным молотком – массивным кольцом в пасти волка. По ту сторону ворот громыхнул засов, и открылось небольшое окошко, откуда выглянуло рыхлое лицо.
