Стены дома встретили их тревожным гулом. Неизвестно, что это значило, но вызывало беспокойство и вынуждало торопиться.
Они прошмыгнули к лестнице и двинулись на ощупь, не зажигая свет. Пару раз Дес чуть не упал, споткнувшись на ступеньках, а когда Флори шикнула на него, капризно ответил, что дом специально ставит подножки. В коридоре он обогнал ее, чтобы первым войти в библиотеку, как вдруг дверь толкнули с другой стороны. Встречи было не избежать: ни укрытия, ни запасного плана они не предусмотрели. В дверном проеме нарисовался силуэт в дымной завесе и так же нервно дернулся при виде двух теней, застывших перед ним. Флори почуяла знакомый запах сандала.
– Рин?!
– Ты чего здесь забыл? – задиристо бросил Дес.
– А вы? – Даже в шепоте домографа слышалось недовольство.
– Я первым спросил, – возразил Дес. Рин цокнул языком.
– Пришел, чтобы составить заключение по Голодному дому.
Флори улыбнулась: значит, он все-таки принял ее слова и собрался помочь Дарту. Вряд ли кто-то оценил ее одобряющий жест, потому что Дес и Рин уже успели заспорить.
– Ты что, не можешь просто так накарябать свои бумажки?
– Это подделка документов, – парировал домограф.
– Ты только и думаешь, что о своей репутации.
– У Флорианы понабрался? Придумал бы что-нибудь новенькое.
Она юркнула в библиотеку, а эти двое остались за порогом – и никак не могли замолкнуть. Дес удивлялся, что не видел автомобиля у дома, Рин самодовольно объяснял, что сообразил оставить его у водонапорной башни. Потом последовал вопрос, как он смог открыть дверь, если безлюдь не проявлял благосклонности к нему. Это Флори знала сама: в арсенале домографа были ключи от самых разных замков. Ключники из конторы позаботились о том, чтобы он мог попасть к любому безлюдю, а Рин для острастки распалил сандаловые благовония.
Флори взмахнула рукой, разогнав дым, и попыталась проверить ящик в темноте. Рин подоспел как раз вовремя и водрузил на стол керосиновый фонарь, прикрученный на минимум. Он давал совсем немного света, хотя его оказалось достаточно, чтобы перестать чувствовать себя беспомощной.
– Ищете Протокол? Вы его пропустили, – небрежно бросил Рин и отвернулся, будто бы хотел притвориться, что это сказал не он.
– Так помогите. Мне некогда играть в прятки, – огрызнулась Флори.
Рин подцепил двумя пальцами лист пергамента, изящным жестом достал его из вороха бумаг и положил на стол. Пробурчав «спасибо», она пододвинула лампу поближе, начала читать Протокол лютенов, но сосредоточиться ей мешал Рин, стоящий рядом.
– Вы, кажется, собирались заняться исследованием дома? – бросила она, намекая, что ему пора идти по своим делам, вместо того чтобы действовать на нервы.
Он помедлил с ответом и внезапно склонился к ней так близко, что Флори почувствовала его дыхание на своей шее.
– Пряности, – задумчиво прошептал Рин, втянув носом воздух. Она хотела объяснить, что ее одежда пропахла перцем и специями по пути сюда, однако его интересовало совсем другое: – Как вы открыли дверь?
– Безлюдь… узнал меня.
Ответ его устроил. Не говоря больше ни слова, Рин отстранился, вслед за тем волна жара отхлынула от лица Флори, и она смогла вернуться к изучению Протокола.
Вопреки ожиданиям это оказалась обычная бумажка, похожая на инструкцию: сухой язык, пронумерованные пункты и внизу печать, изображающая скрещенные шестеренку и ключ – знак домографа. Помимо того что лютенам запрещалось создавать семьи, вступать в брак и предавать свое одиночество, им также не дозволялось бросать безлюдя более чем на сутки; поручать кому-то ремонт дома, поскольку «безлюдь не терпел рук чужаков, а доверял лишь своему лютену». Было еще множество пунктов, раскрывающих обязанности лютенов, и запретов, которые прилагались к службе.
– Зачем столько правил? – спросила Флори.
– Это сдерживающий фактор. – Рин пожал плечами. – Лютены должны понимать, что не просто живут в безлюдях, а находятся на службе.
– А казните вы их тоже ради служебной дисциплины? – встрял в разговор Дес.
– Будь ты лютеном, попал бы на виселицу в первый же день, – отразил Рин, но на справедливый вопрос так и не ответил, чем практически признал абсурдность давних устоев.
Подземные ходы упоминались в Протоколе как символ взаимосвязи всех безлюдей и предназначались для лютенов – посторонних туда не пускали. Прочитав об этом, она почувствовала укол вины, потому как нарушала правило дважды. Протокол заканчивался предупреждением, что грубое нарушение правил, изложенных на первой странице, приравнивается к предательству и карается смертью через повешение. Флори передернуло.
Дождавшись, когда она дочитает, Рин поделился своими планами:
– За ночь я исследую материал и подготовлю заключение к утру.
– Материал? – переспросила Флори. Тонкости работы домографа были ей неизвестны даже после штудирования книг.
– Соскоб со стен, замеры вибрации, запись сверхвысоких звуковых волн… Все нужно исследовать в лаборатории. Или вам казалось, что домографы – ясновидящие?
– Мы уже давно сошлись на том, что я невежда. А вы до сих пор удивляетесь.
Рин проигнорировал ее подколку и с прежней серьезностью продолжил:
– Я надеюсь дать положительное заключение, а пока нашел документ, который поможет. – Рин протянул ей уже знакомый конверт, где лежал официальный отчет о совете лютенов, проходившем в Голодном доме. – Бумага подписана всеми, кто присутствовал. И здесь ни слова о подозрениях или недоверии к Дарту. Нужно было сразу предоставить его суду, но мне не хватило времени, чтобы взвесить каждое решение.
Она приняла конверт и, подхватив фонарь, деловито отправилась проверять библиотечные полки.
– Собираетесь выиграть у следящих в жонглировании фактами? – почти с издевкой спросил Рин.
– Нет, – бросила она, даже не посмотрев в его сторону, – готовлю запасной план, если ваш снова провалится!
Из коридора послышались одобрительные аплодисменты от Десмонда. Больше Рин не предпринимал попыток заговорить с ней. Да и задерживаться здесь не стоило. Флори подхватила с полок пару любопытных экземпляров о судебной практике и поспешила прочь.
Едва они покинули дом, дверь захлопнулась и сама закрылась на замки. Убедившись, что все в порядке, трое ночных гостей отправились к своему транспорту. Домографа ждал роскошный автомобиль, а Флори и Дес могли рассчитывать лишь на телегу, груженную специями.
На обратном пути Флори поймала себя на том, что нервно кусает губы, рассуждая об одной странной вещи, выпадающей из общей картины, и решила обсудить ее с Десом. Все-таки он был другом Дарта и многое знал о его жизни.
Флори забралась на мешки, придвинувшись к Десу поближе.
– Слушай, – начала она бойко, – если лютены должны сохранять одиночество, как получилось, что Дарт и Лиза…
