Челюсти не слушались, словно стали железными и проржавели. Но вскоре горечь наполнила рот, и желудок скрутило. Сознание стало постепенно возвращаться к ней, и Офелия увидела над собой три склонившиеся фигуры.
– Как она? – Лицо Флори было белым, как простыня.
– После купален будет в полном порядке, – сказала седовласая женщина, чье лицо, похожее на абрикосовую косточку, выглядело безмятежным и добрым.
– Это надолго? – Дарт казался напуганным. Офелия невольно задумалась, что его так тревожит: ее состояние или приближение момента, когда придется раскрыть свой секрет.
– Спешить нам некуда. Я пока все подготовлю, а вы приводите девочку.
И врачевательница (если она ею вообще была) ушла.
Офелия осмотрелась. Просторная комната никак не вязалась с атмосферой лечебницы, больше напоминая холл во дворце: большие вазы на мозаичном полу, арочные окна с клетчатым переплетом, а из мебели – только бархатная софа, куда ее уложили.
– Где мы?
– В Доме с оранжереей.
Флори протянула руку и помогла подняться. Поначалу, легко вскочив на ноги, Офелия обрадовалась, что полынь подействовала, но затем волна жгучей боли убедила ее в обратном. Чтобы не упасть, пришлось опираться на сестру.
Дарт повел их по длинному, почти бесконечному коридору, затем свернул к арке, увитой плющом, и остановился на пороге странной комнаты, наполненной гулом. Офелия никогда прежде не встречала ничего подобного, да и представить не могла, что для купален кто-то выделяет огромный зал. В ширину здесь могло бы поместиться не менее дюжины ванн, но все ограничилось лишь тремя. Над каждой нависал латунный кран, извергающий поток воды. Звук отражался от стен, приумножался эхом и был похож на рев водопада.
Комната и впрямь напоминала загадочный лес: каменный пол, деревянные стеллажи, точно пни огромных деревьев, стены, покрытые мхом, и туман, поднимающийся над ванной с горячей водой.
Седовласая женщина, которую Офелия ошибочно приняла за врачевательницу, расхаживала от одной ванны к другой. Ее зеленая накидка и длинная серебристая коса, перекинутая через плечо, создавали образ лесной колдуньи во время волшбы. Она держала плетеную корзину, откуда выуживала разные ингредиенты и кидала в воду. Над первой ванной развеяла сухие листья, во вторую высыпала горсть соли, а в третью запустила несколько разноцветных камешков. Потом снова вернулась к первой ванне – и вылила туда пузырек с маслом. Запах эвкалипта тут же разлетелся по комнате, защекотал ноздри и проник в легкие, наполнив их колючей свежестью. Офелия чихнула. Взглянув на нее, женщина произнесла:
– Придется подождать, милая, напор из колодцев слабый. Ты присядь пока.
Заметив пуфик в углу, она не без помощи Флори переместилась туда и с облегчением отметила, что, если сидеть и не двигаться, кожный зуд почти неощутим.
Лесная колдунья продолжила творить свою волшбу. Рукой она легко, почти небрежно ныряла в корзину, доставала ингредиент и отправляла его в воду, попутно успевая вести беседу с Дартом. Им пришлось говорить на повышенных тонах, чтобы перекричать шум воды.
– Ты проверил безымянного безлюдя?
– Можно и так сказать. – Дарт пожал плечами. – Ты права, у него уже есть лютен.
– Ну вот, старую лютину не проведешь… – с задором сказала она и бросила в ванну целую горсть сушеных ягод. – Ты поговорил с ним?
– Нет… – Дарт запнулся, нервно взъерошил волосы и добавил: – Он напал на девочек, а потом удрал в обличье ящерицы.
– Напал? Еще и в рептилию обращается? Ох, очередной дурной безлюдь на нашу голову! – Лютина горестно вздохнула, утратив прежний настрой. – Непросто нам будет приструнить его.
– А разве когда-то с безлюдями было просто?
В ответ лютина покачала головой. Закончив с приготовлениями, она поставила корзину на пол, обтерла руки о бока бархатной накидки, а после жестом подозвала Офелию к себе. Лечебные ванны вызывали у нее и тревогу, и предвкушение. В лечении никогда не было ничего приятного, кроме выздоровления. Офелия мечтала о том, чтобы ожоги сошли, – и согласилась бы просидеть здесь целый день, если потребуется. Лютина объяснила, для чего нужна каждая ванна: в первой были травы, обеззараживающие раны; вторая содержала заживляющие соли и микстуры; а на дне третьей, самой горячей, лежали лечебные минералы. Офелия слушала внимательно, пытаясь запомнить названия. Все смешалось в ее голове, и она, выбирая между девясилом и селенитом, уже не смогла бы отличить, что из этого минерал, а что трава.
Когда лютина выжидающе замолчала, Офелия покосилась на нее, не понимая, что делать дальше: нырять в ванну в одежде? Начинать с самой горячей, или с той, что упомянули первой? К счастью, она не успела совершить глупый поступок.
– Ну! И чего встали? – спросила лютина у Дарта и Флори. – Кыш отсюда! – Она всплеснула руками, будто желала прогнать с огорода надоедливых птиц.
Прежде чем уйти, Флори послала Офелии ободряющую улыбку и поспешила вслед за Дартом, которому лютина наказала напоить гостью чаем.
Тяжелые деревянные двери закрылись, и последовало новое указание, уже для нее:
– Раздевайся и полезай в ванну с травами.
Офелия смутилась, но нерешительно подошла, заглянула в ванну и поболтала пальцем в воде. Она медлила нарочно, и лютина, поняв это, отвернулась к полке с травами.
Теплая вода пахла, как аптекарская лавка. Купальня оказалась достаточно глубокой, и Офелия села так, что из воды выглядывали только голова и колени, покрытые воспаленными пятнами-язвами. Обхватив согнутые ноги, она наблюдала, как в воде плавают ягоды шиповника, засушенные головки ромашек, похожие на воланчики для бадминтона, и серповидные листья эвкалипта.
– Я так суетилась, что даже имени твоего не узнала, – сказала лютина, устраиваясь на пуфике рядом с ванной. Офелия, как обычно, представилась полным именем и его коротким, в один слог, сокращением.
Саму лютину звали Бильяна, что звучало твердо и кротко одновременно, словно порыв ветра вначале ударил в ставни, а потом ласково подхватил занавески.
– Нам тут сидеть долго. О чем будем говорить? – Ее светло-карие, как слабо заваренный чай, глаза хитро блеснули.
– Вы знаете что-нибудь о Дарте?
На лице Бильяны промелькнула слабая улыбка и тут же исчезла в глубоких морщинах вокруг губ – в каждой бороздочке таился след от прошлых улыбок. Лютина молчала, пока доставала из корзины пузырьки и пакетики, смешивая их содержимое в деревянной ступке, что стояла на ее коленях. Офелия уже решила, что Бильяна не станет отвечать, но та будто намеренно взяла паузу, чтобы выдержать интригу.
– И что же ты хочешь о нем узнать?
Офелия пожала плечами. Конечно, сейчас ее волновала загадка запертой комнаты, хотя об этом разумнее было не упоминать.
– Мне интересно все.
Бильяна задумалась. Прошло еще немного времени, прежде чем она сказала:
