Они начали поиски с верхнего этажа. Взбираясь по шаткой лестнице, Флори вспомнила Паучиху и ее гуттаперчевое тело, сползающее по ступенькам. Образ ожидаемо вызвал страх, и под потолком загремело, будто кто-то захлопал в ладоши, а эхо распространило звук.
Комнаты на втором этаже представляли собой маленькие ячейки – спальни, где раньше ютились строители Почтового канала. Кое-где даже сохранились железные скелеты коек. Здесь было слышно, как, надрываясь, скрипит крыша. Весь дом будто бы раскачивался на ветру, грозясь рухнуть в любой миг, и Флори, шагая по шаткому полу, чувствовала себя канатоходцем.
– Жутковато, – проворчал Дес, пробираясь через груду сваленных матрасов. От сырости они покрылись плесенью и провоняли затхлостью. – Только безумец согласится жить здесь.
– Лучше помолчи, – резко осадил его Дарт. Он явно знал что-то, позволяющее ему судить о лютине и ее жизни в безлюде. Он поведал историю Паучихи, пока они исследовали очередную комнату.
Паучиха пришла не по своей воле. Ее притащили сюда какие-то отморозки: заезжие торговцы или местные пьянчуги – неизвестно. Они не представлялись, когда издевались над ней и оставляли умирать в заброшенном доме. Единственный, кто помог ей, – сам безлюдь. Он предоставил убежище и предложил стать лютиной. Паучиха согласилась, о чем вскоре пожалела. Зверства, которые сотворили с ней, приучили дом к таким чувствам. С тех пор он требовал еще и еще.
После рассказа они надолго замолчали. Флори размышляла о судьбе тех, кто связался с безлюдями. Никто не становился лютеном по своей воле. Они соглашались, потому что у них не было иного пути. Остаться в безлюде или умереть. Разве это выбор?
Занятые мрачными мыслями и бесцельными поисками, они добрались до комнаты с запертой дверью. Хартрум. Флори сразу ощутила непоколебимую уверенность, что там скрывается кто-то живой. Он слушал, наблюдал, и его дыхание сквозило из-под двери, через щели и замочную скважину. Дарт не спешил входить туда.
– Ты заметила, что во всем доме нет жилой спальни?
– И никаких вещей.
– Думаю, ее комната здесь.
Флори пришла в недоумение. Если верить книгам, хартрумы считались неприкосновенной, охраняемой и почитаемой территорией – сродни алтарю, святилищу. Она и предположить не могла, что кто-то из безлюдей позволил бы прислуге поселиться в самом хартруме. Кажется, даже Дарт, знающий намного больше, был удивлен собственным предположением. Однако если Паучиха и хотела что-то скрыть, то лучшего тайника не нашла бы: комната, запертая на ключ и охраняемая силой самого безлюдя; комната, куда побоится сунуться любой – будь то домограф, следящий или любопытный лютен.
– Вернемся к нему в последнюю очередь. – Флори мягко коснулась его руки.
Пока они топтались у закрытой двери, Дес, не теряя времени, отправился в следующую комнату. Судя по металлическому лязгу, он снова обнаружил ржавые остовы коек, напоминавших о первых и единственных жителях дома.
Дарт и Флори остались в коридоре, чтобы осмотреть прогнившие ящики, приставленные к стене. В отличие от кроватей и матрасов, ставших неотъемлемой частью самого дома, нагромождение деревянных лотков выглядело довольно странно. В таких обычно хранили овощи или инструменты, а эти были напичканы истлевшим тряпьем и всяким мусором.
Переставляя очередной ящик, Дарт сказал:
– Помнишь, говорил тебе, что не помню, из-за чего подрался с Элом перед побегом? Я соврал.
Флори не знала, что сказать. Ей хотелось узнать о прошлом Дарта, но, видя, сколько боли приносят ему воспоминания, она бы предпочла никогда не обсуждать это. Своим молчанием она позволила Дарту выбирать, и он сам захотел поделиться историей своего страха.
Картинка приюта снова ожила. Флори быстро нарисовала в воображении знакомые кованые ворота, открытые для посыльного, и большой пустынный двор перед центральным входом, где директор самолично принимал коробки с пожертвованиями. В тот день посыльный привез еще одну коробку и подозвал Дарта, чтобы вручить ее. На бирке значилось: «От Луны» – и ни обратного адреса, ни слова больше. Дарт нетерпеливо открыл коробку прямо во дворе. То, что он увидел внутри, заставило его оцепенеть от ужаса. Наверно, он выглядел глупо, потому что ребята во главе с задирой Элом дружно загоготали. А посыльный, которого обманом заставили участвовать в жестоком розыгрыше, спешно укатил прочь.
Воображение продолжало рисовать картины, и Флори невольно представила в мельчайших деталях то, о чем рассказал Дарт: посылку, подписанную Луной, а внутри – волокна сизаля, похожие на светлые спутанные космы, прикрывают свиную голову, залитую липкой багровой жижей… Что творилось в умах тех, кто придумал это?
– Прошло десять лет, а я по-прежнему испытываю дикий ужас. – Очевидно, Дарту было неловко признаваться в своей слабости. Усилием воли он стер с лица всякий намек на трагичность и с кривой усмешкой добавил: – Хоть где-то пригодилось.
Флори попыталась найти правильные слова и быстро сдалась. Вряд ли Дарт ждал от нее жалости или утешения.
Между ними повисло молчание, а затем она отчетливо расслышала звуки расстроенного пианино. Раздалась нота, за ней другая, и хриплая мелодия стремительно заполнила тишину дома. Кто-то играл на клавишах. Это не мог быть Дес, потому что его силуэт мелькал в дверном проеме. Он так увлеченно исследовал комнату, что не замечал странных звуков. Флори посмотрела на Дарта так, словно считала его зачинщиком глупой выходки и требовала немедленно прекратить.
– Что это? – отчего-то шепотом спросила она.
– Дом требует еще.
За небрежной фразой скрывался простой ответ: безлюдь нарочно изводил их, рассчитывая поживиться новой порцией страха.
Дарт успокаивающе сжал ладонь Флори, а в следующий миг из соседней комнаты раздался оглушительный грохот. Дверной проем выдохнул в коридор облако пыли, и дом зашатался, словно марионетка на шарнирах. Вдвоем они бросились на шум и сразу же наткнулись на груду глиняных ошметков, отвалившихся от стены. Эта груда зашевелилась и разразилась ругательствами.
– Ты цел? – спросил Дарт, помогая другу выбраться из завала. В ответ Дес потребовал задабривания пирогами и бочкой лучшего вина, какое возможно найти в Пьер-э-Метале.
Пока Дес кашлял и отряхивал одежду, Флори и Дарт с удивлением разглядывали стену, от которой откололся кусок, обнажив потайной вход в хартрум. Иногда безлюди сами открывают секреты. Дарт толкнул дверь, и та легко распахнулась, словно только и ждала, что его прикосновения. Промозглый воздух с запахом сырости и гнилья вырвался из комнаты, заполнив собой все пространство.
Втроем, один за другим, они переступили порог. Хартрум был немногим больше, чем остальные комнаты, но нагромождение вещей скрадывало пространство. Около стен стояли коробки и ящики, напичканные тряпьем, служившим Паучихе одеждой.
– Вот дерьмо! – внезапно воскликнул Дес и с видом, будто его вот-вот вывернет наизнанку, бросился прочь.
