Где-то поблизости рыдал испуганный Бен. Она хотела крикнуть ему: «Беги!», но не могла даже вздохнуть. В один момент ей померещилась мелькнувшая тень, а уже в следующий пес коротко взвизгнул и завалился на бок, оглушенный ударом.
Дес бросил камень обратно в траву и протянул руку, помогая Флори подняться.
– Как ты… здесь… – с трудом выдохнула она.
– Потом сказку расскажу. Хватай малого и беги.
– Дарт в доме.
– Я понял. Иди! – нервно отозвался Дес и, склонившись над оглушенным псом, стал снимать с запястья платки, очевидно, для того чтобы связать ему лапы.
Флори нашла мальчишку выше на склоне. Пока они спускались, Бен продолжал тянуть заунывную ноту, царапающую ей мозг, но успокаивать его было некогда. Она едва держалась на ногах от усталости, а ноющий балласт умудрялся упираться и капризничать. Они остановились, лишь добравшись до оживленных городских улиц. Флори наскоро оглядела наследника Прилсов: он отделался парой ссадин, грязными коленками и порванной штаниной. Вполне сносный вид для ребенка, которого успели похитить, связать, довести до истерики и едва не скормить псу. Можно сказать, Флори собиралась вернуть Бенджамина в целости и сохранности.
Переведя дух, они побрели в сторону Зеленого квартала. Вскоре мальчишка снова начал хныкать: он устал, требовал яблоко в карамели, жаловался, что у него болит коленка и нужно подуть на ранку. Флори терпеливо объясняла, почему не может решить всех его проблем.
Наконец впереди показался особняк Прилсов. Поначалу она собиралась просто оставить Бена во дворе, однако потом рассудила, что следует объясниться с госпожой Прилс и, возможно, направить следящих в Ползущий дом. В плену у лютенов по-прежнему оставался старший Прилс: если он причастен к преступлениям, его следовало сдать блюстителям правопорядка; а если обвинения были ложными – освободить.
Флориана поднялась на крыльцо и нажала на кнопку звонка. Бен высвободил руку и заколотил в дверь. Его усталость сразу куда-то улетучилась, а баловство и капризы приумножились, стоило ему попасть в привычную обстановку.
Им открыла Долорес. Бен юркнул в дом с проворством кота и диким визгом известил о своем возвращении. Когда Флори в двух словах обрисовала ситуацию, экономка ахнула:
– Хранитель с тобой! – Осознав, что Флори спасла хозяйского ребенка, Долорес засуетилась: – Присядь, ты выглядишь такой изможденной… Нет-нет, не сюда! Ну куда тебе в кресло, ты же его испачкаешь! Нет, на стул тоже не надо. Стой, не наступай на ковер, он после чистки. Ох, подожди минутку, я принесу из кладовой табурет…
Долорес ушла, оставив ее в гостиной, где Флори чувствовала себя неловко. Недолго она оставалась одна. Госпожа Прилс спустилась по лестнице, как вихрь. Ее лицо, прежде холодно-беспристрастное, оживила тревога.
– Откуда у тебя мой сын? – В ее голосе не слышалось упрека, скорее, недоумение и желание узнать подробности странного происшествия.
– Я… – она запнулась, не зная, с чего начать. Флори не успела придумать связный рассказ и повторила то же самое, что несколько минут назад озвучила Долорес. Мальчика пытались украсть, но ей удалось спасти его и привести сюда. Она хотела добавить, что господина Прилса тоже схватили, однако хозяйка дома внезапно воскликнула:
– Ох, вы спасли его! Спасибо!
Голос ее дрожал, и казалось, что она вот-вот расплачется, хотя в глазах не было ни слезинки. Она пригласила Флори присесть и позвала Долорес, чтобы та подала чай. Экономка появилась с табуретом в руках и раздосадованно махнула рукой, обнаружив, что чумазая гостья уже заняла кресло в кремовой обивке. Сама же госпожа натянуто улыбнулась спасительнице и ненадолго отлучилась к сыну.
Флори снова осталась одна и нервно заерзала на месте: ей следовало рассказать о произошедшем так, чтобы это звучало правдоподобно, но без лишних подробностей. Пока она размышляла, Долорес вернулась. С громким стуком сервиза она водрузила поднос на столик. Чтобы не молчать, Флори поинтересовалась, как поживает Лили, и экономка ответила, что девочка прекрасно себя чувствует без утомительных занятий по рисованию. Небрежная фраза задела, но Флори виду не подала, слушая о том, как новая гувернантка повела детей на городское представление. Долорес не преминула подчеркнуть, что у Клары хорошие манеры и безукоризненная репутация. Идеальный образ нарушал один недостаток: безответственность. Иначе как объяснить, что у нее на празднике украли ребенка, а она до сих пор не сообщила об этом.
– Видимо, Клара потеряла Бенджамина в толпе… – Долорес осуждающе покачала головой, а потом как бы невзначай добавила: – Не везет Прилсам с гувернантками, что за напасть.
От этих слов в груди стало горячо.
– Сложно найти человека, который умеет следить за детьми… или за своим языком. – Флори с вызовом взглянула на Долорес, едва сдерживаясь, чтобы не измазать белый форменный воротничок малиновым конфитюром, поданным к чаю. Возможно, она бы так и сделала, если бы в тот момент не вернулась госпожа Прилс.
– Итак, Флориана, – деловито сказала она и села напротив, – я бы хотела узнать все подробности. У меня есть немного времени, пока Бенджамина купают.
Госпожа Прилс дернула мизинцем, и Долорес тут же кинулась наливать чай. За годы экономку удалось выдрессировать так, что она понимала любой жест. Наполнив чашку хозяйки, Долорес поставила пузатый чайник на поднос, намекая, что прислуживать Флориане не намерена. Впрочем, та и не хотела угощаться. Несмотря на теплый прием госпожи Прилс, над ними по-прежнему витал призрак прошлого разговора, и Флори не собиралась болтать с ней за чаепитием, как с давней подругой.
– Это личная беседа, – вкрадчиво сказала Флори. Долорес поняла намек и, поджав губы, молча удалилась. Разделавшись с экономкой, Флори вернулась к сути разговора. По ее версии, она, обходя безлюди с проверкой, обнаружила двух пленников, но успела вывести только мальчика. Старший Прилс по-прежнему оставался у лютенов, судя по тому, что его супруга до сих пор пребывала в неведении. Флори не знала, удалось ли Бильяне освободить второго пленника и чем закончилась стычка в Ползущем доме. Возможно, ей следовало поторопиться и вызвать следящих, вместо того чтобы просиживать бархатное кресло.
– Мерзость какая. – Госпожа Прилс скривилась при упоминании безлюдя, а потом, точно слова доходили до нее с опозданием, добавила: – Вы говорили что-то о моем муже? Вы уверены, что там был он?
Вопрос застал Флори врасплох. Она ведь только слышала, как пленника называли Прилсом. Торнхайера Прилса ей доводилось встречать несколько раз. Он был почти вдвое старше своей супруги, всегда хмур и молчалив. Флори предпочитала с ним не сталкиваться и уж тем более не разглядывать. Допуская, что с похищением Прилса могла выйти путаница, она предложила спросить Бенджамина. Уж он-то наверняка узнал бы отца. Госпожа Прилс не оценила идеи, заявив, что ее сын слишком мал для таких вещей.
Их разговор прервался дверным звонком, и вскоре из холла появились двое следящих: один седовласый и кашляющий, другой моложавый и расплывшийся; а еще он шмыгал носом с частотой метронома. В дом Прилсов нагрянули две неприятные личности, которые будто бы переговаривались на своем простудном языке: шмыг-кхм-кхм-шмыг. Кашляющий первым обратил внимание на Флори.
