От усталости Флори провалилась в короткий тревожный сон. Ее беспокоило странное чувство, будто кто-то смотрит на нее. Когда она открывала глаза, вокруг сгущалась темнота, в которой если кто и прятался, то оставался незамеченным.
Постепенно темный прямоугольник под потолком стал выцветать до предрассветного серого. И тогда комната очнулась от скрежета железной двери. Она притворилась спящей, чтобы следящий поскорее ушел, но быстро поняла, что этот человек не уйдет. Она почувствовала, узнала его по тяжелой поступи, хриплому дыханию и животному страху, что змеиным клубком заворочался у нее в животе. Флори оцепенела, перестала дышать, будто надеялась, что это сделает ее невидимой.
Замок тревожно щелкнул, за ним послышались шаги – слишком близкие, слишком опасные. Она больше не могла бездействовать. Страх дошел до той точки невозврата, когда желание затаиться резко сменилось желанием напасть первой. Флори вскочила на ноги и метнулась к двери, рассчитывая, что эффект внезапности поможет улизнуть. Но человек среагировал молниеносно, поймав ее одной рукой и швырнув обратно на матрас. Когда она пришла в себя, огромный силуэт угрожающе навис над ней.
От него несло табаком и уксусом – первым он набивал карманы, вторым чистил латунные пуговицы на мундире. От кисло-горького запаха затошнило, и Флори отползла назад. Человек наблюдал, как она трусливо забивается в угол, и, судя по кривой усмешке, нарисовавшейся на его квадратном лице, ему нравилось видеть ее слабой и напуганной. У Флори не хватило сил, чтобы скрыть истинные чувства: они прорвались откуда-то из глубины, заполнили ее целиком, вытравив остатки смелости и достоинства.
– Снова ты здесь, сестрица Гордер.
Его металлический, будто бы нечеловеческий, голос царапал слух. Безобразный шрам на шее, который он носил с гордостью, как боевое ранение, объяснял природу странного тембра, похожего на скрежет. Что бы ни было сказано таким голосом, все звучало пугающе. Этому человеку нужен был не собеседник, а покорный слушатель.
– В прошлый раз мы не договорили, верно? Что ж… За это время мы достигли новых высот. Я стал командиром, ты – воровкой. Польщен, что ты так хотела встретиться со мной. – Он потянулся, чтобы погладить ее по щеке, и Флори дернулась назад, ударившись затылком о стену. – Хочешь, чтобы я отпустил тебя?
– Это решать правосудию. – Она не попалась на старую уловку.
– А ты, как прежде, несговорчива, – проскрежетал он. Тонкие губы искривились в улыбке-оскале, а в следующий миг он резко набросился на нее.
Флори вскинула руки, чтобы защититься, и уперлась ладонями в его широкую грудь. Силы были неравны, и ее слабое тело почти без сопротивления повалили на пол, а затем придавили пыхтящей тушей, лишив возможности двигаться. Острый край пуговицы на его форме больно уткнулся в грудь, а резкий запах ударил в нос – две эти детали окончательно завершили возвращение Флори в прошлое: в ту самую ночь, когда Кормонд Тодд появился в ее камере.
Полгода назад он служил обычным следящим и стоял в оцеплении фамильного дома, отгоняя зевак, слетевшихся на новость о гибели владельцев. В их первую встречу Тодд преградил Флори дорогу и заявил:
«Туда нельзя, госпожа».
«Это мой дом», – едва сдерживая слезы, промолвила она.
«Он закрыт, пока ведется следствие», – сухо ответил он, даже не пытаясь выказать сочувствия.
«Нам с сестрой негде жить».
«Мне жаль», – сказал он дежурно. Слова ради слов.
После сестер-сироток отправили в приют. Там произошла вторая встреча с Тоддом. На сей раз, явившись в одиночку, он вел себя дружелюбнее и задавал совершенно бестолковые и путаные вопросы. Флори забыла, что у нее спрашивали и что она отвечала, но запомнила мелкие детали того разговора. Кормонд волновался, от чего потел и постоянно поправлял воротник мундира; изучал ее сальным взглядом и ни разу не посмотрел в глаза. Скрежет его голоса был невыносим, но особенно гадко звучало обращение «сестрица Гордер», похожее на утробное рычание. Прощаясь, Кормонд положил руку ей на плечо и пообещал во всем разобраться.
Их третья встреча снова произошла на пороге фамильного дома. Когда Флори открыла дверь, именно голосом Кормонда прозвучало обвинение в подлоге; именно он скрутил ей руки и затолкал в служебную машину, приковав к специальному кольцу в потолке. Пока напарник гнал автомобиль, Кормонд сидел рядом с арестованной, упиваясь своей мнимой властью. Он покрутил перед ней ключом от кандалов, а потом произнес:
– Я могу отпустить тебя, если захочешь.
Она кивнула, не осознавая, что следящий предложит в обмен на освобождение. Когда липкая рука скользнула ей под юбку, Флори резко дернулась, ударив Тодда локтем в нос. Он коротко гикнул и уронил лицо в ладони. Сквозь пальцы просочилась кровь, он судорожно попытался вытереть ее, но лишь размазал по физиономии. Следящий за рулем не удержался от комментария.
– Кормонд, тебя побила закованная девушка? Ну и ну. – В словах следящего читалась усмешка, от которой Тодду окончательно снесло голову.
Поздней ночью он открыл камеру.
– Заглянул, чтобы пожелать тебе сладких снов, сестрица Гордер, – прорычал он, стараясь говорить тихо.
– Госпожа Гордер, – поправила она. В ее ситуации это звучало глупо, однако она хотела сказать что-то наперекор и проявить гордость.
– Какая же ты госпожа? – Он криво ухмыльнулся. Флори медленно поднялась, чтобы не смотреть на Тодда снизу вверх. – В тюрьмах никаких господ нет. А ну иди-ка сюда!
Ему хватило пары шагов, чтобы оказаться рядом. Он схватил ее и припечатал к стене, чтобы подавить сопротивление. Флори попыталась извернуться, вырваться из крепких рук. В какой-то момент ноги подкосились, и она сползла вниз, неудачно наткнувшись щекой на острый край пуговицы-ромба. Боль придала решительности, и Флори со всей силы ударила следящего по колену. Что-то хрустнуло – а в следующий миг Тодд повалился назад. Она рванула из камеры прочь и в коридоре налетела на дежурного следящего, прибежавшего на шум.
Тодд обвинил ее в попытке сбежать, однако его сослуживцы прекрасно понимали, что произошло на самом деле. Последующие дни, проведенные за решеткой, Флори слышала обрывки разговоров и ловила любопытные взгляды. Все знали о поступке Тодда и обсуждали его с ехидством, насмешкой, глумлением… но без всякого сочувствия к его несостоявшейся жертве. На нее ходили посмотреть, будто на диковинного зверя в клетке: «А вот и представительница семейства Гордер, несговорчивая особь, дважды поколотившая Тодда. Ха, ну и слабак этот Тодд, а еще метит в командиры!»
С тех пор Флори боялась следящих как огня, в каждом из них видя мстительного, озлобленного и униженного Тодда.
Воспоминания пронеслись в голове за долю секунды – яркие вспышки, пробуждающие подавленную ярость. Снова оказавшись в своем кошмаре, она отчаянно вцепилась в мундир следящего, а затем истошно закричала. Когда к губам прижалась липкая, потная ладонь, Флори впилась в нее зубами. Тодд отдернул руку и ею же нанес удар. Щеку опалило резкой болью, от которой перехватило дыхание. Флори перекатилась на колени, чтобы подняться, но тяжелая туша навалилась сверху, прижав к полу. Железная хватка сдавила горло, помешав снова закричать.
