– Предпочитаете кофе со сливками или с апельсиновым соком? – и кивнул на поднос.
– Я предпочитаю узнать ваше имя, господин, чтобы понимать, кому обязана. – Флори мягко улыбнулась, не желая показаться грубой.
– Джефферсон Гленн. – Он произнес свое имя с такой ухмылкой, словно собирался произвести впечатление, хотя Флори впервые его слышала.
Она растерялась и не нашла ничего лучше, чем тоже представиться. Господин Гленн подал ей наполненную чашку, неприлично долго задержавшись взглядом на оголенном плече, когда Флори потянулась в ответ. Она поправила съехавший рукав платья и тут же вернула чашку на стол. Не стоило пробовать напитки в чужом доме.
– Я бы хотел попросить об ответной услуге. – Господин Гленн сделал паузу, чтобы Флори уяснила, на какой ответ он рассчитывает. – Не могли бы вы пообещать, что забудете о случившемся и никому ничего не расскажете?
Она догадывалась, к чему он клонит, но ей было противно даже думать об этом.
– Вы же понимаете, о чем я?
Флори нервно скомкала носовой платок в руках и мотнула головой, что означало «нет». Улыбка Гленна в один миг померкла, от чего лицо сделалось суровым и жестким. Отбросив всякие намеки, он решительно заявил:
– Все, что случилось в камере, должно там и остаться. Сделайте вид, что вам приснилось. Почудилось. Что угодно. Но об этом никто не должен знать.
– Не должен знать о том, что тюремный командир – последний ублюдок? – переспросила она, глядя собеседнику в глаза. Гленн первым отвел взор. Он понял, что грубостью ничего не добьется, и вернулся к непринужденному тону:
– Согласен, такие поступки никого не красят. Да, это безрассудно, но вы же смогли остановить его.
Он многозначительно посмотрел на Флори.
– Я воткнула ему в горло пуговицу от мундира, – выпалила она.
– О, да вы опасная девушка. – Гленн усмехнулся и приложился к кофейной кружке. Причмокнув губами, он продолжил: – Мой вам совет, дорогая: молчите. Таково условие вашей свободы. Если проболтаетесь, вас упекут за решетку, ведь по факту вы напали на следящего.
– Я защищалась, потому что он… он…
– Что?! – Вопрос прозвучал одновременно с бряцаньем чашки, которую Гленн небрежно поставил на стол. – У вас есть доказательства его намерений? Нет. А у него есть пуговица. И кто же всадил ее в горло? Вы! – он ткнул пальцем в сторону Флори. – Подделали документы, обокрали своих работодателей, похитили ребенка, а после попытались сбежать из камеры, напав на следящего. Очень похоже на скользкий путь преступницы, не находите?
Флори почувствовала, как в груди стягивается тугой узел. Ей были неприятны манипуляции Гленна. От дружелюбной обходительности он резко перешел к угрозам, но, быстро осознав, что ошибся, притворился сочувствующим мудрецом, дающим совет. Она хотела ответить что-то резкое, способное осадить богача, однако ее положение не позволяло. Флори не знала этого человека и его истинных намерений. Зато он знал ее – даже то, о чем она никому не рассказывала; сведения, доступные только следящим. Ее бросило в жар от ужасной догадки: Гленн говорил с Тоддом и действовал в его интересах. Неужели от нее решили избавиться? Свидетели скажут, что она покинула тюрьму целая и невредимая. Никто не знает, что она здесь, заточенная в золотой клетке. Широко распахнутыми глазами Флори посмотрела на Гленна, вальяжно раскинувшегося на диванных подушках. Хозяин дома, положения, жизни.
– Откуда вы знаете обо мне? – дрожащим голосом произнесла она.
– Бросьте, Флориана. Вы показались мне весьма сообразительной девушкой. Так неужели думаете, что я бы поручился за незнакомку лишь потому, что мой сын просил за нее?
Он достал из кармана портсигар и закурил. От резкого табачного запаха у Флори закружилась голова. С трудом удалось сосредоточиться, чтобы уловить, о чем ей говорят.
– Конечно, вначале я узнал, кто вы такая и почему попали за решетку. Окажись там какая-нибудь легкодоступная девица, с которыми путается мой сын, я бы даже пальцем не пошевелил. – Он бросил взгляд куда-то за спину Флори и широко улыбнулся: – О, сынок, доброе утро! Смотри, кого я тебе привел.
Флори обернулась: в дверном проеме, словно окаймленный золотой рамой, стоял Дес. Он слышал слова отца, потому и выглядел сконфуженным. А вот Гленн вместо того, чтобы сгладить неприятную ситуацию, подчеркнул ее неуместной фразой:
– А мы тут как раз о тебе говорили.
Затем он стряхнул пепел прямо в кофейную чашку, словно демонстрируя свое пренебрежительное отношение ко всему окружению.
– Да-да, я слышал, – рассеянно пробормотал Дес. Все его шутовство и бравада разом куда-то исчезли. Он стоял, опустив голову и ссутулив плечи, похожий на провинившегося ребенка.
Флори впервые видела его таким. В ее представлении Дес был похож на этот дом – напыщенный, вызывающий, жеманный. Но сейчас он будто бы смыл с себя золотую пыль наигранности и предстал в своем настоящем обличье.
– Кофе? – невозмутимо продолжал Гленн. – Или, может, сигару?
Дес отказался, заявив, что пришел за Флори. Не дожидаясь приглашения, она переметнулась к нему. Дес взял ее за руку, и в его мягком, дружеском жесте было что-то успокаивающее. Без слов они поняли, что хотят одного и того же: поскорее уйти.
Господин Гленн, однако, не собирался так просто отпускать их. Он слишком любил красочные обертки и игру на публику.
– Считай, это мой подарок тебе, сынок.
– Оу, первый за последние три года? Как мило.
– Первый, от которого ты не посмеешь отказаться.
Гленн медленно подошел к сыну, словно рассчитывал таким образом увеличить свое отцовское влияние.
– Я подарил тебе безбедную жизнь. Шикарный дом. Образование. Дорогие вещи. И кого я вижу перед собой, сынок? Тупоголового лицедея в дешевых ботинках. – С кривой усмешкой Гленн стряхнул пепел под ноги. Дес с почти равнодушным видом проследил за тем, как серые крупицы опадают на мыски его обуви.
– Я думал, мы все обсудили вчера.
Невзирая на спокойствие в голосе, Флори чувствовала напряжение, исходящее от Деса. Он был на пределе и мог взорваться в любую минуту. Возможно, отец этого и добивался. Ей пришлось вмешаться, чтобы предотвратить катастрофу:
– Дес, нам пора.
Внезапно господин Гленн скривился, от чего на его вытянутом скуластом лице пролегли глубокие морщины.
– Как ты его назвала? – Он перевел на сына презрительный взгляд: – Ты что, сменил имя? Имя, на которое я заработал?
– Это было не имя, а скороговорка, чтобы потешить твое самолюбие.
– Тебя зовут Дейлор-Максимиллиан Гленн, – прошипел Гленн-старший, сжимая кулаки. Пепел от сигары продолжал сыпаться на роскошный ковер.
– Да-да, повторяй почаще, в твоем возрасте пора тренировать память, – огрызнулся Дес.
