Мертвые души
Я испуганно взглянула на Лиама, как бы спрашивая, кто так мог подшутить, да и кому это надо, на что он не торопясь объяснил.
– Столица падших ангелов, – шепотом произнес он. – Нам туда нельзя.
После этого он завернул направо, ускорив шаг до такой степени, что мне не оставалось ничего, кроме как забраться на пегаса, который при помощи своих быстрых крыльев моментально догнал юношу.
И вновь мы шли в тишине. Лиам, задумчиво, уже не так тревожно, шагал легкой бесшумной походкой по не протоптанной тропинке, которая не знаю от чего, показалась мне неимоверно знакомой.
Я хотела было признаться Лиаму о нахлынувшем чувстве дежавю в надежде, что он мог бы мне пояснить, действительно ли я могла быть здесь раньше, но он остановился как вкопанный, впрочем, то же самое произошло и с пегасом.
Поднимая голову как можно медленнее, дабы капюшон не упал с головы и не открыл мое лицо, я заметила довольно-таки знакомые очертания прибывшего незнакомца. Передо мной стоял тот самый Люцифер, угрожающий моим родителем и желающий для меня самую наихудшую смерть. Я в ужасе опустила голову, вцепившись крепко в пегаса.
«Только бы он меня не узнал», – молила я Бога.
Если он здесь, значит, моих родителей нет в живых. Как же мне хотелось, чтобы я ошибалась.
– Кого я вижу, – пролепетал незнакомец. Хоть я и не видела большую часть его тела, а лишь только ноги, но я могла поклясться, что он развел руки в стороны и, возможно, снял капюшон, отчего мне и самой захотелось поднять голову. Но кто-то или что-то внутри меня подсказывало, что лучше вообще не двигаться, а тем более не говорить. – Это же сам Лиам Олифард. Или ты предпочитаешь называть тебя по-другому?
– Меня зовут Лиам, – сказал он как отрезал.
– Как бы там тебя не звали, – продолжил Люцифер, – ты должен знать свои прямые обязанности. А то, что ты перешел, как жалкий трус, на другую сторону вовсе не значит, что ты перестал быть моим должником.
– Я все помню, – так же злобно проговорил Лиам, сжав со всей силы кулаки, отчего даже костяшки побелели.
– Твоей феноменальной памяти мне недостаточно, – продолжал тот. – Я жажду видеть их сгорающий пепел в адской гробнице.
Было совсем не трудно догадаться, что он говорил обо мне и моей семье. Что я должна теперь делать с полученной информацией? Бежать сломя голову от этого психа, но что мне это даст? А как же мама и папа? Как же я смогу их найти?
Люцифер подошел к Лиаму вплотную, тем самым приближаясь и ко мне, хоть он меня и не видел, по всей видимости, из-за весьма необычной мантии, но от этого мне легче не стало.
– Я хочу знать, что с королевской семьей покончено, – процедил незнакомец сквозь зубы. – Но их жалкая смерть ничто по сравнению с тайной, которую они скрывают. Я не успокоюсь, пока не получу желаемое. Джеймс, ты меня знаешь.
– Не называй меня так! – крикнул Лиам.
– Но Он так тебя назвал, – без всяких эмоций напомнил Люцифер. – Какая жалость, но ты его предал. И ради кого? Ради девчонки?
– Заткнись! – в полной ярости прокричал Лиам.
– Как ее там звали? – не останавливался тот. – Хелен? Как она только посмела бросить тебя в день свадьбы.
– Убирайся вон! – с той же силой прокричал Лиам, выставляя меч вперед. – Не смей говорить о ней, не смей даже имя ее произносить! Из-за тебя она мертва, из-за тебя она не помнит меня, из-за тебя мы с ней никогда не встретимся!
– Не делай поспешных выводов, – спокойно продолжал Люцифер. – К тому же у нее есть прекрасная особенность – перерождаться.
Сказав это, он исчез, оставив после себя еле заметную пыль, схожую на пепел, оставленный после костра.
***
Я летела сломя голову, сидя на пегасе, совсем позабыв об указателе и месте, куда мы мчались. Мне было все равно, в какой город я попаду, главное подальше от Лиама, предателя, который обязан меня убить, и, возможно, он уже убил моих родителей.
Ненавижу. Как он мог? Как он мог так поступить? Я же ему верила, я думала, он мой друг. Слеза покатилась по моей щеке, а следом за ней мои глаза затуманились слезной водой. Поспешив вытереть лицо, я совсем позабыла, что пегас мчится что есть мочи, а я отпустила руки, тем самым оторвавшись от крылатого коня, начала падать вниз с высоты птичьего полетела в самую глубь обрыва, в самую темную дыру леса.
– Пламя, – кричала я пегасу, но он меня не слышал.
С криком упав вниз, я сильно ударилась плечом об камень, и было неудивительно, я явно сломала себе руку. За одним криком пошел другой, но уже больше не от испуга, а от боли, я не могла пошевелить рукой.
– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, – послышалось сзади. С трудом обернувшись, держа в здоровой руке больную руку, я увидела огромного накаченного мужчину с темными, как смола, волосами и заостренными зубами.
«Вампир», – тут же поняла я, попятившись.
– Это же само ее высочество, принцесса, – продолжал он громко, оставаясь находиться в темноте, подальше от солнечных лучей.
– Алексис Катерина Лоррэйн Паула Бронте, – пролепетал чей-то женский, до боли знакомый голос.
– Лара Бернар, – удивленно произнесла я охрипшим голосом.
– Так меня звали, когда я была нефилимом, – продолжала она, сверкая белоснежными заостренными зубами, – теперь же зови меня Морис.
– Зачем вы это сделали? – удивилась я.
– Твой глупый отец меня не замечал, – она сделала обиженное, но весьма наигранное лицо. – Он видел моего мужа, а меня нет, но ведь я была в сто раз умнее его. Я хотела управлять людьми, но Уильям Бронте мне не позволил. А теперь, – она торжествующе обвела руками собравшихся вампиров, которых насчитывалось не меньше сотни, – я лидер.
Я нервно сглотнула, гадая, что же дальше она намерена делать.
– Отпустите меня, – обессилено молила я. – Я вам ничего плохого не сделала.
– Ты нет, – продолжила она, поднимая одну бровь вверх, – твой отец – да. Видишь ли, твоя жизнь дороже любого золота. За нее Уильям Бронте может отдать свой замок или целый легион, который в моих руках превратится в жестокую непобедимую армию вампиров.
– Отец не будет жертвовать своей армией, – возразила я.
– Поверь мне, будет, – настаивала на своем Морис, легкой походкой приближаюсь ко мне, но так как я стала в надежное место под солнцем, она не могла до меня дотронуться, но, тем не менее, холод по всему телу я почувствовала сразу, стоило только ей приблизиться ко мне или обнажить клыки. – Ты даже не представляешь, на что способна. Ты не можешь даже вообразить, каким даром тебя наделил Всевышний.
– Во мне нет ничего особенно, – говорила я уверенно, пытаясь скрыть внутреннюю дрожь.
Морис Бернар презрительно фыркнула, но в следующую секунду заинтересованно наклонила голову в бок, внимательно рассматривая меня с ног до головы, чего я не любила больше всего на свете, так как именно в этот момент чувствовала себя старинным экспонатом в музее.
