Для меня и это было чуждо, но тем не менее, время от времени, я обращалась к отцу за помощью, и он на самом деле помогал мне. Бывало даже, я видела его призрак, мимолетно, ненадолго, но видела.
Я вспоминала из своего далекого детства смуглую кожу отца, его озорные карие глаза и улыбку тонких как нить губ.
Мама непринужденно напевала что-то себе под нос, не заметив даже то, как я ловко проскочила через кухню в прихожую, где бабушка, выходя из своей комнаты, успокаивающе положила свою тяжелую руку на мое плечо, как бы говоря: «Крепись, Хелен. Тебе придется еще многое испытать».
Такое поведение старушки меня порядком пугало, особенно то, что я прекрасно осознавала, что на старческий маразм ее слова и поступки спихнуть нельзя.
Гленда Меро Жонсьер – самая сильная ведьма в нашем поселении, она как никто на свете знает, что ждет каждого человека завтра или в следующей жизни.
Иногда меня удивляло то, что она утверждала, что свои первые две жизни человек проживает с тем же именем и только потом происходит путаница в дорогах, и имя человека, его семья, страна, национальность, меняется на совершенно противоположное прежней жизни. Разумеется, бывают и исключения, когда человек все свои семь жизней проживает под одним именем, но, в любом случае, в разных семьях.
Я тихо переступила порог дома и, бесшумно закрывая за собой дверь, вышла на тропинку, протоптанную годами ведьмами и магами, в чьи интересы входила самая простая прогулка, а не только скучные однообразные домашние обязанности. В такие моменты, когда меня никто не беспокоил, меня постоянно интересовали мысли о том, как же изменится этот город через несколько дней.
Я знала, что скоро его назовут Лос-Анджелесом, но это были пророчества бабушки, а не мои собственные ведьмовские исследования будущего.
Порядком мне хотелось владеть тем же даром, что и у нее, но в следующую секунду я осознавала, как же все-таки это тяжело – быть в ответе за будущее. Казалось, это сумасшедший дар, которому и врагу не пожелаешь, ведь обладатель его знает, когда и по какой причине умрет дорогой для него человек или же он сам. А как же тяжело знать дату смерти, но не иметь права поменять судьбу человека. Так или иначе, сегодня или завтра, все мы умрем, а знание даты смерти только усугубляет жизнь.
– Хелен? – услышала я до боли знакомый голос.
Скрипач неуверенно прыгал по льдинам, пытаясь как можно быстрее добраться до меня.
– Марк, это же вы, – натянула я улыбку, не зная, радоваться компании или разочаровываться в нарушенной тишине и уединенности.
– Как я рад вас видеть, – проговорил он вновь, мило улыбнувшись мне, приподнимая один кончик губ чуть больше другого.
– Взаимно, – лишь ответила я, легонько наклонив голову вперед.
В каком-то плане я говорила правду, но чувство радости, которое я получала при встрече с Джеймсом все равно не испытывала в общении с этим юношей, лишь спокойствие и умиротворенность. Возможно, именно это мне сейчас и нужно было.
– Значит, вы все-таки решили остаться в нашем городе, – с радостью проговорила я, улыбаясь тому, что за столько лет у меня наконец-то появился друг и верный товарищ.
– Мне не хочется отсюда уезжать, – признался он, уже спокойным шагом прогуливаясь со мной по поляне, усыпанной снегом. – Здесь красиво и спокойно. Нет шума, как в Лондоне, нет скандалов и пьяных вечеров, как в больших городах.
– Вы много путешествуете, мистер Демаре? – спросила я, поежившись от холода.
– Последние несколько лет я только этим и занимался, – продолжил он, смотря прямо перед собой.
– Вам же нравится это, ведь так?
– Верно, – подтвердил он кивком. – Мне нравится наблюдать за людьми, особенно противоположной тебе национальности. Нравится узнавать другие обычаи народов, пробовать разную кухню и выпивку. Я люблю смеяться над джентльменами. Не поймите меня неправильно, просто они считают себя выше других, хотя, по сути, ничем не отличаются. Пожалуй, только своим достатком и небольшим этикетом за столом, но в другие дни они ведут себя похуже любого пьяного человека.
– У меня нет никаких доказательств, чтобы оспорить этот факт.
– Почему бы вам не уехать в какой-нибудь другой город, Хелен? Тогда бы вы могли убедиться в правоте моих слов. Хотя и то вряд ли: дамам джентльмены любит льстить. Женщина, как и для любого другого мужчины – слабость, роскошь и наслаждение.
– Звучит как обвинение, вы не находите?
– Простите, я не хотел вас обидеть, – виновато промолвил темноволосый юноша, спустя некоторое время вновь заговорив. – Вы так и не ответили на мой вопрос.
– Меня многое здесь держит, – начала объяснять я. – К тому же, сейчас люди сжигают всех ведьм, даже не причастных к колдовству, что небезопасно, как ни крути.
– Тогда почему бы вам не поехать в Россию? – предложил он. – Там не ищут и не сжигают ведьм и прочих людей, замешанных в магии.
– Думаю, когда-нибудь я обязательно туда поеду, – пообещала я.
Мы приближались к дому, в котором живет мистер Демаре со своим дедушкой, и я, бросая взгляд на деревянное высокое поместье, разочарованно прикусила нижнюю губу. С Марком мне всегда становилось спокойно. Убегала всякая тревога и дурные мысли.
– Возможно, я и не путешествовала, но я более чем уверена, что вы плохо знаете наш городок, – заговорила голос я вновь как можно веселее.
– Если вы окажете мне честь показать город, – начал юноша с улыбкой.
– Как насчет сегодня ночью?
– Я буду вам очень признателен.
– Тогда встретимся на опушке в полночь, – закончила я. – Там есть высокий дуб, не волнуйтесь, местностью не ошибетесь.
– Еще увидимся, мисс, – проговорил он, сладко целуя тыльную сторону моей ладони.
И вновь ничего кроме дружбы я не почувствовала, поцелуй Джеймса же я ощущала даже сквозь слои одежды.
Я провела юношу взглядом, после чего зашагала дальше медленным спокойным шагом.
«Джеймс», – это имя без остановки крутилось в моей голове. – «Где же вы, Джеймс?»
***
– Наконец-то вы соизволили посетить наш скромный дом, – встретила меня на пороге мама, вновь пребывая в плохом распоряжении духа.
Утром же, не видя меня, она была весьма веселой, что же произошло за эти три часа?
– Где ты была? – не успокаивалась она.
– Я просто захотела прогуляться, – начала объяснять я как можно спокойнее.
– Прогуляться, значит, – возмущалась та. – А мне ты помочь не хотела?
– Что происходит, матушка? – недоумевала я. – Что я вам такого плохого сделала, что вы так на меня сердитесь?
– Живо за стол! – крикнула она, резким движением указав в сторону кухни, где уже на хлипком стуле сидела бабушка, обессилено прижав руку ко лбу.
