Я, молча, подошла к ней, время от времени смотря на маму, чье поведение я никак не могла понять.
– Что происходит? – прошептала я бабушке так тихо, что только она смогла меня услышать.
– У твоей мамы была видение, – так же тихо начала объяснять она хриплым усталым голосом. – И я тоже его видела.
– Что еще за видение? По поводу чего?
– По поводу тебя, Хелен, – бабушка обеспокоенно забегала глазами по всей комнате, будто кто-то притаился в темном углу, и если она мне хоть еще что-нибудь скажет, то случится что-то ужасное.
– По поводу меня? – не верила я. – Расскажите мне, бабушка, прошу. Что вы видели?
– Мы видели нечто страшное, – начала объяснять мама, неожиданно появившись возле нас. – Мы видели твое прошлое и будущее.
– Что же там такого ужасного? – аккуратно спросила я, медленно прожевывая кусок приготовленной свинины.
– Лучше спроси своего ангела, – презрительно ответила она, особым образом выделив последние слова.
– Джеймса? – уточнила я. – Но причем здесь он?
– Мы не про него говорим, Хелен, – объяснила бабушка.
– Тогда я ничего не понимаю, – я непонимающе уставилась на них, ожидая объяснений. – Джеймс – единственный ангел, которого я знаю.
– Ты знаешь еще кое-кого, просто не помнишь, – возразила Гленда Меро Жонсьер. – Он тебе часто снится, но не в своем прежнем облике.
«Но мне снится Джеймс», – возражала я, мысленно пытаясь разобраться, что к чему.
По правде говоря, каждую ночь я все чаще и чаще замечаю, что он будто изменился, стал других, холодным и злым. Но после Рождества я убеждаю себя в обратном. В жизни Джеймс вовсе не такой, как в моем сне. Но если это не он, то кто мне снится каждую ночь?
– Люцифер, – воскликнула я. – Во сне я вижу Люцифера, когда он еще был ангелом до изгнания с небес.
– Не смей произносить его имя в моем доме! – крикнула мама. – Не смей думать и ждать встречи с Джеймсом.
– Агния, – начала бабушка, но мама ее не слышала.
– Не смей видеться с Марком!
– Но почему? – выкрикнула я. – Джеймс не такой, как его отец, а Марк тут вообще не причем. Почему вы запрещаете с ними общаться? Они не сожгут и не убьют меня.
– Потому, что оба тебя любят! – выкрикнула мама, и от ее слов я пошатнулась.
– Тогда что в этом плохо?
– Ты не знаешь своего будущего, Хелен, – продолжала мама, и казалось, она вот-вот заплачет. – Ты не знаешь, на что пойдет Властелин воздуха, чтобы завоевать твое сердце и вернуть тебя к себе. Когда-то на небесах ты поклялась ему в вечной любви и преданности, но, нарушив клятву, подписала себе смертный приговор.
– Значит, он убьет меня?
– Он будет убивать тех, кого ты любишь, – пояснила бабашка, – пока ты не поймешь, как больно обошлась с ним в день его изгнания с небес.
– Он будет убивать и тех, кто полюбил тебя, – добавила мама, вытирая слезу со своего лица.
– Так вот из-за чего умер папа, верно? – уточнила я, уже сама не сдерживая слезы. – Он убил его?
По маминым глазам можно было понять, что я права.
«Ты можешь убить меня, Люцифер, – мысленно обращалась я к нему, – но только не мою семью. Ты слышишь? Я не позволю тебе их убить!»
Я не смогу выдержать их смерть так же, как и гибель Джеймса и Марка. Что я могла сделать? Как я могу их защитить, если моя же любовь их уничтожает?
«Почему бы вам не уехать в какой-нибудь другой город, Хелен?» – вспоминала я разговор с Марком.
«Уехать, – повторила я про себя несколько раз. – Я должна уехать отсюда как можно дальше, в город, где меня никто не знает, в город, где меня никто не будет искать».
***
Я все-таки решила сдержать обещание и показать Марку в городе все самые красивые и незабываемые места. Но не только это я планировала сделать сегодня.
Тихо собрав чемоданы, я напоследок осмотрела дом, в котором жила с самого рождения. Я еще раз осмотрела местность, в которой не один раз пряталась от мамы из-за того, что сожгла или разбила какую-то ценную реликвию. Я еще раз взглянула на портрет отца и на девиз нашей семьи.
«Я больше никому не позволю умереть из-за меня», – мысленно поклялась я, вдыхая напоследок уютный аромат родного дома, после чего взглянула на письмо, написанное для бабушки и мамы.
Держа в руке шершавую бумагу, я стала наблюдать, как искорки огня, исходящие из моих рук, уничтожали причину, по которой родные могли захотеть меня искать.
«Они должны жить дальше и забыть меня», – твердила я, с грустью представляя лицо мамы, когда она обнаружит, что меня нет.
Я была уверена в том, что бабушка меня поймет, скорее всего, она знала, что я так поступлю, но мама первое время будет вне себя от ярости и в конечном итоге начнет меня искать. Она не успокоится, во что бы то ни стало.
Единственное решение этой проблемы – стереть память у всех, кто меня знал.
Марк оказался на опушке ровно в полночь, как мы и договаривались, он был в недоумении, почему я выбрала столь позднее время, и я безо всякого труда объяснила ему, что именно ночью этот городок становится таинственным и чарующим. Именно в это загадочное время интересно бродить по старым заросшим улицам.
– Вы, наверно, удивитесь, но мне есть, что вам показать, – начала я, пытаясь скрыть тревогу в голосе. – Правда, только это место находится далековато отсюда, придется идти примерно час, но оно того стоит.
– Признаюсь, вы меня заинтересовали, – ответил юноша на мои слова. – С вами я готов идти, куда угодно, даже если дорога займет несколько недель или месяцев.
На его слова я лишь мило улыбнулась, продолжая путь.
– Расскажите что-нибудь о себе, мистер Демаре, – попросила я, дабы прервать затянувшееся молчание. – Какой из посещаемых городов вам понравился больше всего?
– Трудно судить, учитывая то, что по всему миру творится хаос, – недолго думая, ответил он. – Но, пожалуй, в городах России спокойнее всего: там ты не встретишь людей, помешанных на сжигании ведьм.
– Что-то произошло? – спросила я как можно осторожнее, заметив резкую перемену в его лице.
– В Германии я знал одну девочку, – юноша явно не хотел об этом говорить, было заметно, что воспоминания задевают его старые раны на сердце, которые он так усердно пытался залечить. – Мы с ней познакомились в приюте в маленьком графстве Геннеберг, у нее никого не было из родных. Все погибли на войне. Как-то раз мне рассказывали про ее старшего брата Джимми Сореля, в девятнадцать лет он добровольно ушел воевать, но так и не вернулся. Никто не знал, где он, поэтому его внесли в список, как без вести пропавший воин. Ее подкинули в приют в рваной простыне, на которой в углу была вышита надпись «Л. Сорель». Все пытались догадаться, как же ее зовут, и в конечном итоге няня решила назвать ее Лулу, наверное, потому что Лу – было первое, что она сказала в детдоме. Я оказался в приюте в возрасте двенадцати лет, Лулу же исполнилось десять. Она была очень веселой и любопытной девчонкой, верила во все сверхъестественное. Часто придумывала всякие легенды и рассказы о вампирах и ведьмах, но ей никто не верил пока офицеры не пришли в наш город. В 1619 году в наш приют наведалось пятнадцать офицеров с целью обнаружении ведьм. Тогда мы с Лулу гуляли в саду и нашли черного котенка, он был голодным и тощим. Казалось, если до него дотронуться, то все кости сломаются. Лулу всегда жалела бездомных, и этот котенок не был исключением. Она хотела его накормить, хоть самую малость, несмотря на то, что сама едва ли могла ходить. Мы принесли его в кладовку, где повара хранили молоко и хлеб. Стоило нам покормить беднягу, как Лу заявила, что хочет его оставить в приюте. Я сказал, что это плохая идея, говорил, что нас сильно накажут из-за него, но она так умоляла меня, утверждала, что его никто не заметит, и мне пришлось согласиться. Мы отнесли котенка в детскую комнату, а потом буквально через пару секунд к нам зашли офицеры с сопровождением няни. Животное они увидели не сразу, но когда это случилось, Лулу заступилась за котенка, офицеры же отпрянули от них, как от пулемета. Всех это удивило, ведь это был просто котенок, а не враг народа. «Они заключили сделку с Дьяволом! – кричал главнокомандующий, указывая рукой на Лулу. – Схватите их!» Никто не понимал, что происходит, всех дам выносили на двор и привязывали к столбу. Под их ногами положили дрова, хворост, книги и вещи из приюта, которые они носили. Лулу привязали в самый центр, а рядом с ней лежал мертвый маленький котенок. Его убили, проткнув ножом. В тот день заживо сгорело пять женщин, семь девушек и десять девочек. Двадцать два невинных человека кричали во все горло, моля о пощаде. Я все это видел своими глазами и ничего не смог поделать. А знаете, Хелен, что самое ужасное? Среди офицеров, подпаливших невинных людей, был Джимми Сорель, который даже не знал, что убил свою собственную сестру.
